Из романа Ахмад Автуринский.
Живописен образ горца Дуды Исмаиловича, который сродни русскому богатырю Илье Муромцу. Он воплотил в себе лучшие черты народных мстителей – ум, находчивость, отвагу.
Если мы вернемся к мысли, что в течение суток есть моменты, которые красят небо, то лучше, чем о предрассветных звездах, не скажешь. Чем ночь темней, тем ярче они светят. И, кажется, что за небо, если там нет звезд! Не знаю почему, но при звездах человек в ночи бывает уверенным. Лишний раз не прислушивается к странным шорохам. Думает, что незаметно, с ним ничего не произойдет. И еще древние говорили, что каждая звезда – это отдельный мир. Конечно, в таких случаях горцы делают многозначительный жест: лишь один Аллах все знает! А Дуда Исмаилович думает о душах людей. Его мысли сегодня заняты другим, хотя и не ушли далеко от мироздания. Нет, ему не спится не потому, что седло в подголовье вместо подушки вещь жесткая. И на камне не раз засыпала его буйная головушка. И так, и сяк ложился. Даже на траву, без ничего под головой.
Все равно сон, как рукой, сняло. Виновато тому беспокойство, которое он испытывает сейчас. Правда, рядом шум. Но и это не помеха. Тут недалеко джигиты развели костер и, громко разговаривая, подшучивают друг над другом. А у Дуды Исмаиловича просто мысли ушли куда-то. И он сам недоволен этим. Ведь бывает же такое. Когда он лег и чуть вздремнул, приснился дядя Чулг. Это тоже беспокоит, хотя он и не считает, что это не к добру. Впрочем, мысли могут предчувствовать беду. Люди же бывали во всяких переделках, так что все видано-перевидано. Все же сны беспокоят Дуду Исмаиловича.
Предки приходят во сне, когда нас ожидают опасности. Души усопших стараются нас предупредить. Но они приходят еще и когда довольны нашими поступками в жизни. Теперь ему нужно было осмыслить то, что есть сегодня и что его ждет завтра. Кроме того, и Всевышний не дает нам размеренную жизнь. Она тоже таит в себе много неизвестного. Поэтому Дуда Исмаилович, прервав свои смутные мысли, произнес отцовское успокаивающее: «На все воля Аллаха!». Со стороны Терека донесся топот конских копыт. Расталкивая светлые мысли о предстоящем, сквозь черную завесу проникли мысли об ожидающих опасностях: «А что если нарвемся на засаду? Может статься, что все погибнем в бою»…
Не исключено, что почту будут охранять несколько военных отрядов. Ведь Дуда Исмаилович при большом количестве войск не отведет свой маленький отряд налетчиков. Не приведи, Боже! Не то прослыл бы струсившим перед большой опасностью. Жив еще клич отважных чеченских наездников: «Чем больше врагов, тем выше слава». И помощи в бою ждать не от кого. Лишь славный Бейбулат бродит за пределами страны гор. И неизвестно еще, на какой он стороне. Так что придется рассчитывать на силы своего отряда.
Неделя прошла, как нет связи с Бейбулатом. Да и в отряде, кроме троих джигитов, все новички, которые еще не бывали в переделках. Неизвестно, как они поведут себя на поле боя. Пасущийся скакун Дуды Исмаиловича ушел далеко в ночную степь. Поэтому он потерял покой, услышав конский топот. На всякий случай Дуда Исмаилович, положив ухо на траву, начал слушать, скакал один человек. Такова примета, если копыта не отбивают барабанную дробь. У костра сидели и перебрасывались шутками джигиты из отряда Дуды Исмаиловича. Затеяли спор, кто смел и почему. Они из-за своей беспечности и не подозревали о скачущем в их сторону всаднике. Никого к себе не ждали. Забыли выставить дозор. Все считали, что главное – это слушать приказы Дуды Исмаиловича и четко их исполнять.
Не только эти смельчаки беспрекословно выполняли приказания Дуды Исмаиловича. Он был очень уважаем и почитаем в народе. С юных лет славился своим умом, находчивостью и смелостью. Бывал во многих стычках с царскими стражниками и солдатами. Всегда выходил победителем. В Урус-Мартане его знал и стар, и млад. Он строго соблюдал чеченский этикет: уважение старших, почитание младших, благородство по отношению к женщинам и никакой брани при них. Кому надо было жениться, но не было своего коня – приходили к нему. Если родственники отобьют невесту – опять к нему. Если нет денег на калым – занимали у него. И на перемирия брали его. Любой спор разрешался, если скажешь, что меня послал Дуда Исмаилович.
Высшей доблестью для юношей считалось, если они в составе отряда Дуды Исмаиловича совершат набег за Терек, в кабардинские или калмыцкие степи, а то и в Грузию. Его отряд имел отменных скакунов, отличался высокой боеспособностью, держал порядок в окружающих селах. Думается, пока Бейбулат Таймиев решал внешние дела чеченцев, внутренними занимался Дуда Исмаилович. Дорожил своим другом и Бейбулат. Когда топот копыт начал уже приближаться, Дуда Исмаилович захотел узнать, кто же посмел нарушить покой его отряда? Вдруг командир его отряда Бота без предупреждения откроет огонь?
Смотрящий в подзорную трубу Дуда Исмаилович не увидел в седле джигита. Он стал свидетелем такой картины: когда лошадь поравнялась с Ботой, какой-то юноша вынырнул из-под скакуна и кинжалом вырезал пышный ус Боты. Тот остолбенел на миг от неожиданности… Но тут же вскочил на коня. Выстрелил из чеченского пистолета в огонь. Поднялся синий дым. Джигиты бросились кто куда. А гостя и след простыл, когда бойцы Дуды Исмаиловича открыли пальбу по нежданному ночному всаднику.
– Не стрелять! – грозно приказал Дуда Исмаилович.
И тут Бота увидел в его руках английскую подзорную трубу. Он понял, что его позор Дуде Исмаиловичу известен. Значит, он наблюдал всю картину инцидента у костра. О, Аллах! Какой позор осрамиться перед таким прославленным джигитом… Между тем Дуда Исмаилович оставил их одних, чтобы не стеснять своим присутствием. Он неподалёку расположился на отдых до рассвета. Завтра рано утром надо было выдвинуться к городу Кизляр, устроить засаду и отбить казну у почтовой оказии. Да и взял Дуда Исмаилович с собой не добровольцев, от которых отбоя не было, а отбирал сам – лучших, смелых, надежных, изучал их родословную по отцовской и материнской линии до седьмого колена. Притом больше всех он надеялся на Боту. А теперь его надежда стоит перед ним без одного уса и выглядит паршивой овечкой с клоком висячей шерсти.
У всех был серьезный и жалкий вид, как у провинившихся бойцов. Так оно и было. Они не знали, кто этот джигит, не ожидали. У них не было врагов, тем более здесь за Тереком, где кругом лежат казачьи станицы. Здесь чеченцы никогда никому не делали зла. Соседей своих берегли. Они ночами обходили владения терских, сунженских, гребенских казаков и нападали на владения кабардинских или астраханских князей. Но почту брать разрешалось. В этих делах и казаки не раз бывали на стороне отважных чеченцев.
– Дуда, прости нас. Мы ударили в грязь лицом перед тобой. За свою беспечность мы уже наказаны. Какой-то юноша, как молния, залетел сюда и отрезал ус Боты, – доложил старший из группы и понуро опустил голову.
– Дай Бог, чтобы вы больше не ударяли лицом в грязь. Это ерунда.
Когда ты выехал за добычей, надо быть начеку. Тут и другие джигиты могут ходить. Они могут быть смелее нас, раз такое учиняет самый малый из них. Я же вам сказал выставить дозор, много не шуметь, громко не разговаривать… Больше всех переживал Бота. Он стоял, понурив голову. Из его глаз от обиды текли слезы. Будь на то его воля, он сейчас обыскал бы все эти степи, нашел этого дерзкого мальчишку и показал бы ему, кто храбрее и сильнее. Но Дуда Исмаилович их учил: никогда не гонитесь за врагом, не зная, что он вам уготовил. Остались живы – слава Аллаху! Другой раз будьте умнее. Храбрость без ума – дурость, а последняя приводит к позору. Что теперь скажет Бота сельчанам?
До сих пор в народе жила притча: «Опозорился, как Тата, которому вырезали ус». Теперь уж в притчу поставят другое имя – Бота. Не объяснишь же людям, как это неожиданно случилось… Вот так ходит по нашим пятам позор, ищет наши слабые места. Так устроен мир, тут добра, ума, зла, подлости – всего хватает. И Всевышний создает под каждый случай причину, проверяет нашу бдительность. А все товарищи Боты поняли, что это ему наказание за его надменность. Еще час назад он хвастался, что смелее и проворнее его нет никого во всем отряде, а теперь Бота был повержен по независящим от себя причинам.
– Если этот джигит, который вырезал так искусно ус Боты, вдруг окажется в нашей среде, то учтите, запрещаю затевать с ним ссору ради мести, – предупредил джигитов Дуда Исмаилович.
Бота после этих слов совсем ушел в себя. Ему подумалось, что это затея Дуды Исмаиловича. Он же на стороне многих храбрецов знает. И в сердцах подумал: «Такое не прощается. Только попадись мне этот щенок. Я ему устрою!» Дуда Исмаилович был в приподнятом духе. Этот ночной смельчак поднял ему настроение. Он вспомнил свою молодость. И был рад тому, что в этих степях за Тереком, далеко от родного дома ищет приключения молодой чеченец. Значит, какой-то незнакомый смельчак узнал, что я с отрядом ушел в поход и преследует нас, чтобы в удобный момент влиться в отряд, – подумал он. Подобное и раньше бывало в истории чеченских наездников. Молодые храбрецы по-разному показывали свою удаль Бейбулату Таймиеву и Дуде Исмаиловичу. Лишь самые дерзкие и отважные зачислялись в отряд. Такие были неписаные правила походного устава. Видавшие виды царские генералы удивлялись, когда ни с того, ни с сего в ряды огромного войска заскакивал какой-то смельчак и затевал ручной бой. Такие неожиданные их вылазки наносили непоправимый урон армии. Как правило, эти бойцы-одиночки выбирали офицера в орденах и бились отчаянно.
Бывало, 10-12 человек уложит и тут же исчезает джигит. Потом ищи ветра в поле. Откуда было знать военным, что таким путем в отряды Бейбулата Таймиева отбирались бойцы. Бывало, что пристреливали служивые таких героев-одиночек, а потом выдавали родителям с большими почестями. Вот за такие дерзкие действия впоследствии в охрану или, как говорили тогда, в караул царя попали джигиты-чеченцы. Было дано указание – ставить их на довольствие в армии. А потом из таких смельчаков и была создана Дикая дивизия, которая принесла всемирную славу российским войскам.
Дуде Исмаиловичу было всего лишь 15 лет, когда он случайно помог отряду чеченского наездника Джумина Актула из Чечен-аула. Он офицера и четырех солдат взял в плен в том бою. За это получил прозвище Дуда Мартановский. Тогда и прославился он, как смелый воин и честный джигит. Теперь сам Дуда Исмаилович был обрадован ночным происшествием. Такой дерзкий номер ему самому еще не приходил на ум. Чеченцы не прощают обид. Значит, юноша отчаянно смелый и ничего не боится, даже мести своего сородича. Это был горец, не боящийся смерти. На второй день рано утром Дуда Исмаилович начал искать пристанище своему отряду у болота в камышах на подходах к Кизляру, чтобы неожиданно выскочить из засады и напасть на почту. Он ехал верхом среди высоких зарослей камыша, как вдруг тропка кончилась и уперлась в болото. Лошадь зафыркала и попятилась назад. «Неужели волк», – подумал Дуда Исмаилович. Ведь этот хищник на открытом месте идет на водопой. На всякий случай он приготовил ружье. И в это время из камыша послышался чей-то стон:
– О, Аллах! О Аллах! Лишь ты можешь мне помочь! – шептал кто-то в камышах.
– Ассалам Алайкум! Мой брат по вере! Что случилось с тобой? – крикнул Дуда Исмаилович, удерживая своего скакуна, который рвался покинуть это место.
– Ва алайкум салам! Если ты Дуда Исмаилович, помоги мне. Если нет, то иди своей дорогой… Здесь картина для глаз только такого сильного джигита, как Дуда Исмаилович, – простонал незнакомец.
Дуда Исмаилович расслабил узду и тут же пришпорив ударил плетью своего коня. Настроил его под свою волю и крикнул:
– Я Дуда Исмаилович! Но мой скакун не идет в камыши! Что там у тебя, волк?! Скажи, что случилось?
– Проходи своей дорогой, ты не Дуда Исмаилович! У Дуды конь ученый, он его во всем слушается и в огонь идет, – сказал попавший в беду и снова начал звать на помощь Аллаха.
– Да скончаться мне на месте, если я не Дуда Исмаилович! Все тридцать пять лет им был. И не стращай меня своим лешим. И скакун мой выращен мной сызмальства! – закричал оскорбленный Дуда Исмаилович.
Погнал своего скакуна прочь от того места, закрыл ему глаза и погнал обратно в камыши. Перед ним была ужасная картина: толстый, как бревно, удав, тройным кольцом обвил и давил юношу вместе с конем своим. Юноша был в предсмертном поту и имел вид трупа, но держался из последних сил, благодаря своему могучему духу и смелости.
– О, Дуда Исмаилович, скакуна моего береги! – крикнул он, увидев шашку в руках джигита.
Дуда Исмаилович ударом шашки буквально разрубил удава пополам, и отпущенная им лошадь от испугу ускакала в степь вместе с оторопевшим всадником. Да и скакун Дуды Исмаиловича, почувствовав запах удава, не стал слушаться хозяина и ускакал подальше от того места. Так и не смогли встретиться два всадника.
Вскоре Дуда Исмаилович нашел место, где почтовый тракт делает поворот. Была здесь и дорога для отхода, миновавшая Кизляр. Он вернулся к своему отряду. К полудню им уже надо было закончить приготовления на почтовом тракте. Однако в этот день почта не появилась. Не было ее и на следующий день. Джигиты и не думали возвращаться без добычи.
По очереди пасли скакунов и отдыхали в зарослях. Про случай с удавом Дуда Исмаилович им ничего не говорил. На третий день, в час обеденной молитвы издалека послышался звон колокольчиков почтовых лошадей. Дуда Исмаилович посмотрел в свою английскую подзорную трубу. Два почтовых фаэтона сопровождали две сотни стражи. А до сих пор бывало от силы 50 человек охраны. «Значит, большая казна», – решил Дуда Исмаилович. На его лице появилась улыбка. Повернулся в сторону своего отряда из 25 смельчаков и заговорил:
– Дорогие мои мартановцы! Если мы будем хорошо драться, то одному из нас достанется пять солдат из караула. Плохо будем биться, то все десять на одного будут. Если вы решили не нападать на почту, то мне достанется две сотни мужиков. Помощь приходит от Бога! Он свидетель, что мы не от хорошей жизни решили отбить эту казну. Если живы будем, богатство нас ждет. Будем биты, слава о нас в веках будет жить. Что будем делать, братья?
– Если считал, что мы можем испугаться большого войска, то зачем ты нас брал с собой? Если будет на то воля Аллаха, отобьем почту. Нет, так все равно же нам рано или поздно помирать! Лучше славная кончина в бою. О, Дуда Исмаилович, начни бой, у тебя рука легкая на схватки боевые! – сказал старший из джигитов. Ему было двадцать лет и две недели от роду. Эта была его десятая вылазка.
– О, гордые сыны чеченцев, если б сомневался в вас, то не привел бы в эти ногайские степи. Кто от души дерется, у того силы в два раза прибавляются, говорил шейх Мансур. Кто сегодня умрет – считайте это газават, кто жив останется, тот дойдет до Мартана и расскажет, как храбро мы бились. Удача в руках Аллаха! – сказал Дуда Исмаилович и направил своего скакуна навстречу почтовой оказии. Первый наряд сразу наткнулся на Дуду Исмаиловича. Он стоял на дороге и первым заговорил:
– Господин полковник! Вы помните меня? Три года назад я тебе нанес легкие раны, считая, что дама, которая была с тобой на фаэтоне, твоя жена. Теперь тут нет женщин, и я тебя не пожалею!
– Я помню тебя, чеченец-абрек. Благодарю тебя за ту честь, оказанную женщине. Да, это была моя жена. Она в восторге была от вашего благородства. А теперь освободи дорогу, до почты доберешься только через мой труп!
– Да не будь сиротой, господин полковник! Ты же знаешь, без боя мы не отступим. Даже если почту у тебя не отобьем, нам будет приятно знать, что в теле каждого из нас бьется храброе сердце! – сказал Дуда Исмаилович и ринулся в бой. Он оставил полковника своим волчатам, а сам с гиком двинулся вглубь войска.
Неожиданно начавшийся бой начал разгораться все сильнее. В гуще войска пристрелить Дуду Исмаиловича было невозможно. А в ручном бою, где применялось холодное оружие, проворнее его не было никого. Половина войска уже были перебиты. Раненый полковник приказал:
– Немедленно отступить в степь!
Это был умный ход. На узкой тропе, в зарослях солдатам трудно применить оружие. Да и страх был велик, не зная количества нападающих. А когда войска вышли на равнину, стало ясно, что караул атаковала горстка смельчаков. Против ружейной пальбы чеченцы были бессильны. Их ряды начали быстро таять. А полковник все кричал:
– Рассредоточиться! Ложись и открывай ружейный огонь!
Дуда Исмаилович был несколько раз ранен. Все равно держался на ногах и вел бой в гуще толпы солдат. Бой был скорый. Дуда не успевал оглянуться и оценить ситуацию. Но полковник уже команды не отдавал. Он лежал связанный с кляпом во рту. Неожиданно кто-то сзади проткнул Дуду Исмаиловича штыком винтовки. Он невольно посмотрел вверх и заметил, как юноша-горец теснит царские войска. Словно волк, заскочивший в отару, он бился шашкой, кинжалом. Потом на высоком скаку уходил под лошадь и стрелял из пистолета. Этот отчаянный воин был неуязвим. Как стадо баранов гнал он горстку солдат по полю. Раненый Дуда Исмаилович облокотился о колесо фаэтона и следил за полем боя. Там уже все было завершено. Солдаты перебиты. А юноша с горсткой оставшихся солдат ушел далеко в сторону Кизляра.
Несколько человек из отряда чеченцев были еще на ногах, но все были ранены. Большинство погибли. С группой оставшихся бойцов, загрузив тела мертвых на фаэтоны, а кое-кого на собственного коня, Дуда Исмаилович вернулся домой. День и ночь не отходили от Дуды родственники. Ему было плохо. На шестой день он позвал к себе имама сельской мечети.
Он спросил у врачей состояние раненого. Старые врачи сказали, что через неделю пойдет на поправку, а молодые твердили, что через три дня скончается, мол, много крови потерял. Главный мулла, имам сельской мечети, спросил Дуду Исмаиловича:
– Дуда, давай диктуй свое завещание. У смерти свой закон. Она приходит неожиданно. Ей нет разницы, трус ты или герой. В назначенный Всевышним час душа должна покинуть тело. Если у тебя остались какие-то сожаления или не исполненные желания, говори, все, что в наших силах, мы исполним.
– У меня нет для Шерета (раздачи потомкам) богатств, но сожаления у меня остаются. Когда мы были в походе, неизвестный юноша вырезал ус у Боты. Потом я его спас из объятий удава. Затем этот юноша ввязался в бой и погнал остаток войска с поля боя. Хотел бы я знать, кто он и откуда?
Стоявший у дверей Бота, который был весь перевязан, вышел вперед и сказал:
– Это чистая правда, так и было.
– Что вы говорите, – вскочил старец Чаккарма и грозно уставился на сына своего брата Боту.
– Эх, скончаться бы мне раньше этого позора! Какой юноша, я ему голову побрею!
– Дядя, не горячись. Ты же не знаешь, как это было. Тот юноша настоящий герой.
– Тогда другое дело, – старый Чаккарма успокоился.
– Надо же, есть у нас еще герои, – сказал кто-то из старцев.
– Но найти его будет трудно.
– Ничего сложного, – сказал имам села. – Мы всюду пошлем гонцов с вестью, что Дуда Исмаилович при смерти. Кто хочет его видеть живым, чтобы торопился в Мартан. А такой джигит непременно прибудет.
– Спасибо! – обрадовался Дуда Исмаилович. Он приказал приготовить для него топчан под навесом во дворе. Отныне он спать будет на улице, а днем будут переносить его в центр двора, на лужайку.
После этой горькой вести со всех аулов приезжали люди толпами, чтобы навести раненого Дуду Исмаиловича. Это поистине был всеобщий любимец. На четвертый день, когда солнце поднялось высоко над горными вершинами, Дуде Исмаиловичу показалось, что он слышит знакомый топот конских копыт.
– О, Аллах, дай мне силы, чтобы этот парень меня видел немного в духе! – взмолился он. А племянника, который стоял у кровати, попросил:
– Давай быстро ставь мне под голову большую подушку и приподними меня. Сейчас у меня будет важный гость.
Племянник едва успел выполнить его просьбу. Через плетень во двор на высоком скаку залетела лошадь и остановилась как вкопанная. С нее спрыгнул и подбежал к Дуде Исмаиловичу юноша:
– Дуда Исмаилович! Да не будь ты сиротой! Ради меня не умирай! Я теперь знаю, как воевать с редутом противника!
– Да будет долог твой век, юноша! Когда в Чечне подрастают такие джигиты, и умереть можно спокойно. А что ты воевать умеешь, я знаю. А как ты в объятья удава угодил?
– Проезжал я это место. Лошадь начала фыркать, пятиться. Решил узнать, что же там такое. Погнал силой скакуна в камыш. А он случайно на него наступил. И вот эта змея мстила мне за рану копытом коня.
Теперь чувствовалось, что Дуда Исмаилович пошел на поправку, ему уже врач не нужен был. Хотя доктор был уже здесь и ждал окончания их разговора. Его доставили специально из крепости Грозная. За визит врача наместнику Ермолову был дан в подарок лучший скакун, за разрешение взять микстуры еще была преподнесена шашка гурда. Когда его подвели к больным, удивлению врача не было предела. Молодой гость и хозяин были в сплошных резаных, колотых, огнестрельных ранах. А они смеялись, как ни в чем не бывало.
– Сначала обработайте и перевяжите раны моего гостя, – предложил Дуда Исмаилович.
– Ради Аллаха, Дуда, не ставь меня в неловкое положение. Я не нарушу традиции отцов: я молод, значит, буду вторым, – сказал гость.
Вскоре оба раненых были перевязаны и уложены в постель в отдельной комнате. Врач строго наказал никого к ним не пускать. Однако из комнаты Дуды Исмаиловича и его гостя слышался задорный смех. Они вспоминали разные веселые случаи из своей жизни. Когда уже поужинали и приготовились к ночному отдыху, Дуда Исмаилович спросил гостя:
– А чей ты будешь? Откуда?
– Я сын Махмата из села Автуры, – ответил гость.
– Отныне не говори, что сын Махмата из Автуры, а отвечай – я Ахмат Автуринский. Дуда Исмаилович позвал своего брата и строго наказал ему:
– Умру ли я от этих ран или останусь живым, сделай одно дело. Мой семизарядный русский револьвер, саблю и кинжал я дарю Ахмату Автуринскому. Когда ты просишь у Аллаха помощи, то он посылает самого лучшего. Я в этом убедился лично, и все видел своими глазами. Если б не этот Ахмат Автуринский, лежать нам всем в ногайской степи мертвыми. Ахмат, пусть тебя и Бог любит, как я.
Дуда Исмаилович встал с постели. Тут же вскочил и Ахмат Автуринский. Они взялись за руки и крепко обнялись.
– А теперь позовите Боту, – попросил Дуда Исмаилович своего брата.
– Да вы что делаете? Вы на ногах, а врач наказал лежать! – удивился Бота.
Дуда Исмаилович сказал:
– Бота, если ты простил бы мне такое, то прости Ахмату свой вырезанный ус! Он этим поступком хороший и дерзкий урок преподнес нам всем.
– Прощаю. Да простит его, как и я, Аллах! – Бота подал руку Ахмату. Они обнялись:
– Отныне и навсегда вы братья! – сказал Дуда Исмаилович.
Через три дня в доме Дуды Исмаиловича вновь собралась молодежь. Они собрались, чтобы проститься с Ахматом Автуринским. Таков обычай горцев. Пока хозяин не разрешит, гость должен находиться у него. А спустя три дня уже гость вправе проявить свое желание и покинуть этот гостеприимный дом.
Вот и уезжал Ахмат Автуринский в свое родовое село. Там еще не знали, где он, что с ним. Он просто первый раз на своем выращенном скакуне выехал из дому на несколько дней, чтобы узнать себя, своего скакуна, увидеть мир и заявить о себе.
Не прошел и месяц после этого. Лошадь, подаренная Ермолову, прискакала домой. Генерал пустил слух, что неблагодарные чеченцы увели его коня. Этого проконсула надо было проучить. Но это сделать Дуде Исмаиловичу и Ахмату Автуринскому не довелось. Вопрос решился после ссоры Бейбулата Таймиева с проконсулом Кавказа. Но это уже другая история из другого романа.
ЛУДИЛЬЩИК
Был у Ахмада Автуринского небольшой земельный надел (Ирзо) в лесу над Анзор-хутором. Возвышенность эта в народе называется Айни-дукъ. Пока юный Ахмад искал приключения за Тереком, с трудом посеянная отцом кукуруза заросла сорняком. Вот и разругался отец Магомед:
– Странствовать и искать добычу на стороне, имея любимого скакуна, милое дело. А вот зимой кормить коня и себя совсем другое. Мотыга и другие инструменты в сарае.
Ахмад с утра выехал на прополку, работал с огоньком. Мотыга ему не понадобилась. Сорняк так высоко вырос, хоть на сено заготавливай, только это делать приходилось серпом. К послеполуденному намазу он уже наполнил бричку дикой суданкой. Тут же были и стебли кукурузы, снятые во время прорывки лишних растений. Окликнул Ахмад своего ученого скакуна, что неподалеку мирно пасся на лесной лужайке, и решил съестные запасы докончить, чтобы не нести чурек и зеленый лук домой. Запил еду простоквашей и оглянулся.
На него было направлено дуло кремневого пистолета. Ахмад сразу узнал лудильщика из Дагестана, пожилого лакца. Он еще вчера ходил по селу с криком:
– Эй, хозяева! Олово лудим, кувшин красим! (Х1ей,адмаш! Г1елай диллийта,г1умаг1 хазйайта! – чеч.)
Ахмад тут же вспомнил войлочную простыню, под которой прятал свое пятизарядное ружье, подарок Дуды Исмаиловича. Оно осталось где-то среди кукурузы. До него добежать он не сможет, незнакомец может выстрелить и завладеть его имуществом. Такие случаи в лесных чащах и на дальних огородах случались. По окрестности в лесных чащах промышляли не только абреки, но и случайные голодранцы, которые шли на разные преступления. Ахмад не успел додумать вариант спасения.
Лудильщик заговорил на ломаном чеченском языке:
– Я не абрек и не голодный скиталец. Мечтаю до ночи добраться до Ведено, но для этого мне нужна верховая лошадь.
Ахмад даже обрадовался такому обороту дела. Его скакун не был привязан к бричке, и на нем не было седла. Это был ученый жеребец и кроме своего хозяина он никого не признавал. Ахмад Автуринский чуть отошел от коня, который стоял рядом, фыркая и чувствуя неприятный для своего хозяина разговор.
– Можешь взять коня, только просьба, когда доедешь, отпусти его, он сам доберется до дома, – сказал Ахмад.
Гость, держа под дулом пистолета Ахмада, приблизился к лошади, а юноша отошел вглубь кукурузного поля. Он даже не заметил, как лошадь встала на дыбы и ударом передних копыт свалила лудильщика. Он даже выстрелить не успел. Ахмад подошел к нему с винтовкой и попросил подняться на ноги. Поверженный лакец так ушибся, что едва дышал от испуга. Ахмад отнял у него пистолет и привез домой.
– Этот человек будет у нас неделю работать по дому и лишь после твоего позволения уедет, – сообщил он своему отцу.
Старый Магомед был доволен работником, которого нашел сын. Он мало кушал, жил под навесом во дворе. На огород вывез несколько подвод навоза для подкормки пашни после уборки урожая. По ночам бесплатно лудил кувшины всех родичей Ахмада. Отремонтировал ограду скотного двора.
Ахмад помнил рассказ Дуды Исмаиловича о том, как однажды он был вызван в жандармерию района. Пока он разбирался с доносом на себя, туда являлись все пастухи сельских стад, дервиши-чужестранцы. Лудильщики были в жандармерии своими людьми. Ахмад спросил у гостя поневоле, какое у него было задание в селе. Удивленный храбростью, находчивостью и вооружением Ахмада Автуринского лудильщик не стал испытывать судьбу. Ахмад ему твердо заявил: если будешь врать, отведу в лес и пристрелю.
Лудильщик сообщил ему, что скоро кадий села Автуры будет смещен, и на его место поставят русского, который принял мусульманство. И кандидатуру этого кадия предложил сам имам Шамиль. Узнав такие новости, Ахмад Автуринский всю ночь не спал. Он лично караулил лудильщика, чтобы он не сбежал. На второй день он пошел к своему племяннику Баматгирею и долго беседовал с ним в уединении.
Близкие родственники знали, что десятилетний Баматгирей обладает разными странными способностями: предсказывает погоду, отгадывает сны, знает, каким будет год: дождливым, урожайным и прочее. Но все это держалось под строгой тайной. Мальчика оберегали от посторонних глаз. Мальчик советовал отпустить лудильщика и дать ему деньги за работу по хозяйству. В противном случае в следующем году по Автурам будут ходить несколько лудильщиков, и общественный скот пасти будут русские и тавлины, которых никто не будет знать….
На счет пастухов и лудильщиков все сбылось. Вдобавок имамом мечети села был избран русский, беженец из Притеречья по имени Кузьма. Он еще в юные года принял мусульманство, окончил сельское медресе и был весьма преуспевающим муллой. Сельчане приводили забавный случай из жизни Кузьмы. Как-то наездник Чега -Храброе сердце взял его за Терек. Они угнали табун лошадей, но были обнаружены. Вооруженная погоня почти догнала налетчиков, и Кузьма, помолившись по-христиански, направил коня в пучину Терека и благополучно переплыл. Видевшие его поступок автуринцы спросили, почему ты крестился и молился по-православному?
– Не говорите, – ответил находчивый Кузьма. – Для совершения мусульманского намаза это был опасный момент. И я подумал, Бог один, и Ему нет разницы, каким способом я помолюсь. Главное, что я вспомнил Его в этот опасный момент!</p>
КИЗЛЯРКА (Г1ИЗЛАРХА)
Как-то будучи в гостях у своего друга кумыка из Баби-Юрта Абдул-Кадыра Керимова, Дуда Исмаилович познакомился с русским офицером. Это был полковник царской армии, искусный наездник, обучавший офицеров царского конвоя секретам фехтования и верховой езды. Чем полковник Смирнов Вячеслав Иванович попал в немилость царя, никто не знал. Тем ни менее, он был понижен в чине и сослан на Кавказ. Служил на Терско-Дагестанской линии. Вдруг гость предложил Дуде Исмаиловичу найти ему юношей в возрасте 12-15 лет для обучения военному искусству. Выслушав Смирнова, Дуда Исмаилович согласился на его условия.
В течение месяца было сформировано 4 отряда всадников по 25 человек. Плата составляла 1 рубль серебром с одного человека. Лошадей, амуницию, оружие и питание чеченец брал на себя. Учеба проводилась втайне от властей в казематах хазарского каганата на хуторе Парабоч. Там были прекрасные подземные казематы для теоретических занятий. А ночью можно было делать вылазки в притеречные леса от Шелкозаводской до Червленной. Кавказская линия там еще не сформировалась. После грабительского налета Ермолова на Дади-юрт степь царские войска и казаки не контролировали, опасаясь мести чеченских наездников.
Не прошло и месяца, как весть о подготовке чеченцев к налету на крепость Грозная распространилась по округе. Срочно были укреплены крепости Горячеводская, Чурттогайское. Ванны на горячих источниках усиленно охранялись. Там по ночам принимали целебные ванны высшие чины Кавказской линии. Посетивший закрытую крепость Горячеводск чеченский купец Мациев сообщал, что на арке у въездных ворот появилась надпись: «Вход чеченцам и собакам воспрещен!»
Тем временем учеба сотни джигитов шла полным ходом. Чеченцам очень нравились уроки верховой езды и джигитовки. Давался полный курс русского разговорного языка. Дозорные сообщили, что со стороны Кизляра к месту расположения чеченцев скачут несколько верховых. Так и случилось. Нагло подъехав к входам в казематы, несколько джигитов в казачьей форме начали произносить оскорбительные речи на чеченском, кумыкском, даргинском и аварском языках. Но у чеченцев был строгий наказ от Дуды Исмаиловича, ни в коем случае себя не обнаруживать.
Разведка крепости Кизляр была очень искусной. Не раз они заманивали в ловушку чеченских смельчаков. У них служили и получали жалованье отщепенцы от многих национальностей Дагестана. Чеченцы были не исключением. Бывало и другое: прекрасно владели чеченским языком дети казаков и русских, что проживали в соседних с чеченцами селах и станицах. Как бы там не было, на второй день трое отважных юношей снова прибыли к катакомбам. Опять начали поливать юных чеченцев отборным матом. На сей раз Ахмад Автуринский не выдержал, выскочил наружу из укрытия и подскакал к парням.
Это были юноши лет 18-20, верхом, но, когда к ним подскакал вооруженный до зубов чеченец, они опешили. Опомнившись, они вновь начали оскорбительные речи. Ахмад Автуринский понял, что это ни какая-то смотровая команда, а пьяные казачата. Разговорились. Ахмад вполне сносно говорил на русском. Тем более что царские офицеры их учили разговорному языку.
– Кто такие? – спросил Ахмад Автуринский требовательно.
– Хозяева этих притеречных земель! – последовал дерзкий ответ русских парней.
– Это не дает вам право оскорблять джигитов, не зная, кто они такие, – стоял на своем Ахмад.
– Ничего себе джигит, – презрительно глядел своими пьяными глазами один из них. Видимо инициатор ссоры. Только теперь заметил Ахмад, что двое других были более-менее миролюбиво расположены и придерживали своего товарища.
– Так на счет хозяина земли ты что-то преувеличил, если будешь выступать, я вынужден буду тебя вызвать на драку, – заметил Ахмад. – А теперь давайте топайте отсюда, пока целые!
Тут уж казачонок спешился. Явно он был настроен на драку. Ахмад тоже сошел с коня, подправил свою черкеску и уставился на парня.
Из-за кустов вышли несколько джигитов с кинжалами и шашками на боку. Непрошенные гости поняли, что разговор принимает неожиданный оборот.
– Сергей Александрович, давай поедем, – старались уговорить своего друга казаки.
– Нет, – заявил Сергей. – Я буду драться.
Тут подошел рослый Бота из Мартана и сказал Сергею, что Ахмад намного моложе, а я твой ровесник и драться будем мы с тобой.
– Бота, если ты будешь с ним драться, то нам нечего будет сказать Дуде Исмаиловичу. Сбегай за Семеновым, если ему удобно тут показываться, пусть придет.
– Это разумно, – согласился Бота.
– Говорите по-русски, я вас не понимаю, – вмешался казак.
Объяснять ничего гостям не пришлось. Прибывший на место полковник Семенов быстро узнал, что к чему. Выяснилось, что налетчик ни кто иной, как сын помещика миллионера Александра Даниловича Меньшикова. После обильного застолья Сергею Меньшикову захотелось напугать блуждающих, по его мнению, в окрестностях имения чеченских юнцов. И, наконец, он заявил, что вызывает на дуэль Ахмада Автуринского. Никакие уговоры Семенова на него не подействовали. Уйти с места встречи обиженным и оскорбленным Ахмад Автуринский тоже не захотел.
Стороны пришли к выводу, что юноши будут стреляться на дуэли. Семенов вызвал на помощь своих опальных офицеров, чтобы они были секундантами. Подставлять юношей горцев под гнев Дуды Исмаиловича Семенов не хотел. Между тем, занятия бойцов пришлось отложить, но до захода солнца разрешить спор дуэлянтов все-таки удалось. После долгих споров оружием для дуэлянтов выбрали старинные пистолеты.
– Я верю, что Аллах будет на нашей стороне, – сказал Ахмад Автуринский, когда стало известно, что ему выпал жребий стрелять вторым.
Когда дуэлянтов подвели к барьеру, на лужайке установилась тишина. Если Сергей Меньшиков протрезвел за время сборов и уверенно заявил, что к дуэли готов, то для Ахмада Автуринского ситуация действительно оказалась зависящей от воли Аллаха. Меньшиков долго целился. Он внимательно смотрел в лицо юного чеченца, но ничего о его чувствах на лице заметить не удалось. Наконец, он нажал на крючок. Раздался выстрел. В небо вспорхнули птички с прибрежных деревьев. Глухой шепот Терека был хорошо слышен. Ахмада пошатнуло. Он удивленно посмотрел на своих друзей и понял, что пуля просвистела мимо виска, слегка обдав его холодком.
Теперь очередь была Ахмада Автуринского. Но Сергей Меньшиков попросил секундантов отложить дуэль на завтра. Летняя ночь торопилась к Тереку. Ахмад не стал возражать. Ему тоже требовалось время прийти в себя. Он чувствовал себя очень скверно. Такого состояния у него никогда не было. Оказывается, одно дело идти в бой, будучи уверенным в своих силах и смекалке. И совсем другое – безропотно уповать на судьбу. Тут уж всем нутром чувствуешь, что тебе может помочь только Аллах. А какова должна быть вера в Него?!
Самое удивительное, что безвыходное положение своего хозяина чувствовал и скакун Ахмада. Лошадь стояла поодаль, чуть вздрагивая и понуро опустив голову. Она не старалась ущипнуть душистую траву. Когда раздался выстрел, скакун вздрогнул, но увидев, что Ахмад Автуринский не падает, уверенно шагнул к нему. Сейчас он был готов подобрать своего хозяина и как мифический Бурак взлететь в небо и помчаться быстрее молнии с благодарностью к Аллаху. Надо было видеть, какое родство душ здесь проявилось. Как мы воедино слиты с природой, хотя вечно враждуем на земле.
Офицеры-инструкторы во всех четырех группах провели воспитательную беседу с горцами. Сообщили, что в случившемся ничего трагического нет. Такое не только на Кавказе, но даже в глубинках России, где много властей и надзорных органов случается. Дуэль между военными – лучший исход стычки, чем бой сторон. Жаль только наша секретность будет утрачена. Хотя никакого секрета нет, горцы с детства обучаются ведению боя и приемам единоборства. Единственное сожаление в том, что не смогли соблюсти условия, которые поставил Дуда Исмаилович.
После ужина решили провести учения по проведению ночного боя. Имитировали налет на усадьбу помещика. Отдельных джигитов удивило, как можно потравить сторожевых собак, особенно кавказских волкодавов. Многие не знали, что в бурунах такой усадьбы давно нет. Скот отсюда абреки угнали еще лет пять назад и хозяева, продав земли, уехали. Бездомные волкодавы по-прежнему вели охрану. Собаки были рады не лаять на таких добрых людей, которые угощали их отварным мясом. А ружейная пальба их не касалась, поскольку неслышно было не визга, ни стона раненых волкодавов.
Уставшие за день джигиты засыпали с тревогой в душе: как примет их провал секретности и ночную удачную вылазку Дуда Исмаилович. На завтра ожидали его приезд. Но утро выдалось шумным. Приехала из Кизляра целая делегация. Узнав подробности случившегося, попросили Семенова уговорить Ахмада Автуринского отказаться от своего выстрела. Но услышали категорический отрицательный ответ. К обеденному намазу прибыл на место Дуда Исмаилович. К его удивлению именитого чеченца ждала большая делегация во главе с муллой даргинцем.
Мулла Саид-Паша имел влияние на эндерийских чеченцев. Был наслышан о чести и благородстве Дуды Исмаиловича. Начав свою речь издалека, со случаев подобных со времен Пророка, он дошел до наших дней. Стало известно, что весь его род это выходцы из чеченского села Дарго. Дуда Исмаилович выразил ему свою благосклонность за желание содействовать в прощении провинившегося купеческого отпрыска, но Ахмад Автуринский еще молод, только-только начинает жизнь. Он бывал в переделках, знает цену жизни, но был поставлен в унизительное положение. Надо и его понять, требовал у гостя Дуда Исмаилович.
Целый день шли переговоры. Саид-Паша сообщил, что он является купцом и владельцем большого состояния в Кизляре и Меньшиковым уполномочен обещать за прощение своего единственного сына и наследника до 2-х табунов лошадей лучших пород, 1000 рублей серебром и три отары овец. Кроме того, влиятельный князь берет на себя оплату за обучение чеченской сотни даже в том случае, если она будет нападать на Кизляр. И обещает свое посредничество при переговорах с властями о легализации обучения туземной сотни.
В эту ночь Дуда Исмаилович поговорил с Ахмадом Автуринским. Рассказал о том, что отец его врага обещал невиданные богатства и содействие. Разумеется, мы не рассчитывали на такой оборот дела. Остается только сожалеть, что партия джигитов рассекречена. Дело было не столько в обучении бойцов, сколько в том, что этими тайными катакомбами пользовались чеченские абреки, которые уходили от погони при налетах на экономии ногайских помещиков. Оставив в засаде основные силы, чеченцы вели разведку перемещения почтовых оказий со стороны Кизляра. Теперь придется базы передислоцировать в другие глухие места.
Но выгода от отказа выстрела высока. Дуда Исмаилович заметил Ахмаду Автуринскому, что он сам лично не будет настаивать на пощаде с его стороны. Однако, если он сам решит этот вопрос положительно, то даргинцы и кизлярские помещики станут нашими должниками. Ахмад Автуринский долго думал над данными обстоятельствами. На все это он смотрел с другой стороны. И перед тем, как удалиться на сон, твердо заявил Дуде Исмаиловичу, что пока не готов простить выстрел.
На следующее утро Дуда Исмаилович был вызван в Шелкозаводскую. За ним приехали казаки из окружения коменданта Гребенского казачьего войска. В специальных апартаментах атамана было многолюдно. Кроме муллы даргинца, имама мечети Кизляра тут присутствовал и Шамхал Тарковский. Его сопровождали чеченцы-акинцы, старые друзья Дуды Исмаиловича. Купец Меньшиков был известен не только в Кизляре. Его хорошо знали в Дагестане и в Чечне. Он прославился своим благородством, щедростью. Имел дружеские связи с горцами.
С начала каждая делегация по отдельности, а потом и все вместе вели переговоры с Дудой Исмаиловичем. Договорились до того, что все условия чеченца будут выполнены. Цена выстрела была так высока, поскольку это был единственный наследник. Пожилому князю ожидать нового потомства было бесполезно. Дуда Исмаилович уже получил подарки: оружие, горскую одежду, отменного скакуна кабардинской скаковой породы, новый фаэтон, четыре конки с запасом лошадей. Поздно вечером дело приняло невиданный оборот. На полном скаку во двор атамана въехал сам Ахмад Автуринский. Сидящие на веранде второго этажа переговорщики затихли. Было слышно, как жужжит севшая на розовую клумбу оса. На лице Дуды Исмаиловича появилась лукавая улыбка. Он каким-то необъяснимым чувством понял, что Ахмад Автуринский принял решение. Но какое? Это мог знать один Аллах!..
После обеденного намаза Ахмад Автуринский был вызван на берег Терека. Неизвестный гонец передал ему женский носовой платок с золотой бахромой. Это был старик лет шестьдесяти на вид, с приятной осанкой и доброй улыбкой.
– Добрый день, мне сказали, что Вы прекрасно изъясняетесь на русском языке. Имею поручение от Светланы Меньшиковой пригласить Вас к Тереку на деловое свидание. Чтобы Вы поняли, с кем имеете дело, скажу по секрету: чеченские наездники зовут ее Г1изларха.
Он поклонился и вежливо удалился в сторону реки. Ахмада охватило странное волнение. Он был наслышан на чеченских вечеринках о неслыханной красавице Г1излархе, но никогда ее не видел. Сначала он подумал, что это проделки его старого друга Дуды Исмаиловича, но его не было на месте, он был сильно занят другим делом. Тогда кто и зачем пригласил Г1изларху ко мне?! Неужели она знает о моих скромных заслугах?
Терзаемый этими мыслями Ахмад Автуринский забежал в каземат и попросил своих друзей Боту из Урус-Мартана и Селима из Ведено пойти с ним к Тереку. Благо река протекала в ста шагах от базы горцев. У чеченцев не принято, если друг зовет, спрашивать у него, куда и по какому поводу. Все станет ясно по ходу действия. Однако Ахмад успел им сказать, что к нему в гости приехала красавица из Кизляра. Кто она и что ей надо, он сам еще толком не знал.
Прямо у берега слуга пас пять лошадей. Здесь берег был пологий и рядом плескался бурный Терек. На той стороне находилось чеченское селение Дади-юрт. По берегу ходли трое девчат в нарядной летней одежде, одна красивее другой. Но взгляд Ахмада Автуринского поймал одну из них. Она была необычайно стройна, ее лицо отличалось особой белизной, голубые глаза и каштановые волосы привлекали внимание. Он знал ее портрет наизусть со слов чеченских юношей, мечтавших когда-то встретиться с ней. Никто из них не говорил, когда и при каких обстоятельствах он намерен это сделать. А теперь мечта джигитов стояла перед ним во всей своей красе. Кивком головы она отозвала его в сторону, но прежде мило и с улыбкой приветствовала трех всадников, которые одновременно спрыгнули с коней. Шагнув навстречу, она ласковым голосом произнесла:
– Ах, вон Вы какой, красавец Ахмад Автуринский?!
– Откуда о тебе знают чеченские юноши, краса Кизляра? – вопросом ответил Ахмад Автуринский.
Они с первого взгляда понравились друг другу и не стали откладывать причину свидания. Она пришла просить прощения за своего брата Сергея, за его пьяные выходки и ненужное бахвальство. Это русские могут на словах простить взаимные словесные раны, но среди горских племен нет такого понятия. Здесь за каждое слово надо отвечать, любая рана смывается только кровью. Сейчас, глядя со стороны, Светлану и Ахмада можно было принять за брата и сестру.
– Можно с Вами открыто поговорим о своем горе? – ласково произнесла Светлана. Не дожидаясь его ответа, она сняла свой платок из светлой белой шали и бросила его к ногам джигита.
Ахмад от неожиданности отскочил, как Барс. Но быстро поняв, в чем дело, поднял платок. Стряхнул с него легкие песчинки и протянул девушке.
– Я не возьму платок, пока ты мне не дашь слово о прощении моего брата. У меня на этом белом свете нет никого роднее. Он у меня единственный, – из ее ласковых глаз потекли слезы.
Ахмад осторожно сложил платочек, положил в карман своего бешмета и посмотрел в ясные глаза Светланы. По обычаям чеченцев, теперь он не мог не ответить на ее просьбу. Его природный острый ум сработал моментально. Ахмед взял в руки ладонь, протянутую девушкой, и ответил:
– Такой старинной процедуры примирения не достоин поступок твоего брата. За ту дуэль я больше виню себя, чем его. Я нарушил обет своего старшего брата Дуды Исмаиловича.
– Это он ведет переговоры с моими родичами? – спросила Г1изларха, – не вырывая из его жаркой руки свою ладонь.
– Да!
– Что ему передать? – взгляд девушки дошел до самой глубины души парня.
– Мы сами передадим. Только у меня к тебе просьба.
– Пожалуйста, готова исполнить любое ваше пожелание, – девушка растаяла в улыбке.
– Только никому не сообщайте о моем обещании. Это будет наша тайна. Завтра на дуэли твой брат не будет убит! Такое слово тебя устраивает?
Девушка подпрыгнула от радости. Моментально поцеловала его в щечку и произнесла:
– Пусть этот поцелуй будет залогом моей верности тебе! – резко повернулась и пошла к подругам.
Удивленный Ахмад подошел к своим друзьям. Все трое моментально взлетели на коней и помчались на базу. Также поступила и Светлана с подругами. Они поскакали в другую сторону. Старый казак, сопровождающий Г1изларху, на скаку улыбался Светлане. Это он рассказал о старинном обете примирения у чеченцев. Ахмад Автуринский был настоящим чеченцем и давно знал многие традиции своих предков.
Полковник Семенов, услышав о встрече Ахмада с красавицей из Кизляра, посоветовал джигитам втроем скакать в ставку атамана и успокоить Дуду Исмаиловича. А казаки, стоящие в карауле, беспрепятственно пропустили чеченских всадников во двор дома атамана, где шли важные переговоры, которые уже второй день будоражили местную знать. Так долго здесь еще никогда никого не уговаривали. Всем хотелось узнать суть стычки с горцами и кто такой этот важный гость по имени Дуда Исмаилович, перед которым даже Шамхал Тарковский ходил на цыпочках…
На второй день парк в имении Хастатовых был по периметру окружен Гребенским казачьим войском. О происходящем здесь знали лишь самые близкие люди. В сердцах переговорщиков тревога еще оставалась. После двухчасовой беседы с Ахмадом Автуринским главный дипломат этого предприятия Дуда Исмаилович под строгим наказом сообщил отцу сына, что Сергей Меньшиков не будет убит на дуэли. Это обрадовало старика. Секрет операции кроме атамана, Шамхала Тарковского и муллы даргинца никто не знал.
Дуда Исмаилович на своем веку повидал немало мужественных и отчаянных людей, но у этого юноши ум, совесть и отвага были на одном уровне. С ним было трудно вести переговоры, но было приятно. Ахмад Автуринский приводил невероятные аргументы, когда, наконец, Дуда Исмаилович с великим тактом спросил у Ахмада:
– Мой брат, почему ты не согласен отменить выстрел и простить обидчика?
– Он своим выстрелом обжег мне душу (са мерцина). Хочу тем же ответить, иначе ему сей урок не пойдет впрок. Да и затраты, которые ты наложил на них в связи с моим уговором, тоже им тогда не покажутся напрасными.
Это был очень разумный ход. Ничуть не умаляя достоинство своего соперника, Ахмад Автуринский сохранил напряжение и важность мероприятия. Поединок был назначен после полуденного намаза. Мулла даргинец объяснил православным, что во время намаза душа Ахмада успокоится, а сердце смягчится.
К барьеру Сергей шел уверенно. Ахмаду подумалось грешным делом, что может кто-то предупредил его соперника. Но когда он стал заряжать старинный пистолет, он понял, что о его намерении противник не знает. Спокойно заряжал Ахмад свой пистолет, уверенно глядя в глаза Сергея Меньшикова. Сейчас в его поведении не было того нахальства и чванливой спеси. Он понял, что этот туземец не хуже его воспитан и самоотвержен. Ахмад намеренно зарядил пистолет картечью и подобрал мелкую гальку с гравийной тропки в парке.
Ахмад долго целился, чего-то выжидая, глядел в ясное небо. Раздался выстрел, тишину нарушила тушка пролетающей вороны, стрелой, рухнувшей вниз. Секундант быстро подбежал и вытер лицо Сергея, на котором собрались градинки пота. Забрал у него незаряженный пистолет, который для приличия и спокойствия духа был ему дан в руки, и повел в апартаменты. Увидев поднимающегося по лестнице сына, старый Меньшиков вскочил и по-братски обнял Дуду Исмаиловича. Вскоре позвали Ахмада и его друзей. Они за руки поздоровались с теми, кто два дня назад ссорился с ними. Простили друг друга и дали слово отныне быть кунаками.
