Однажды весьма уважаемый волк очень достойной породы, по имени Вулф, решил пойти на охоту. Его супруга, своим покладистым характером известная в округе волчица по имени Верона суетилась, собирая мужа.
— Ты слышишь меня?! — Обратился Вулф к супруге.
Следуя суровым законам гор, по которым жило его племя, он не мог называть супругу по имени. Верона тут же появилась на пороге кухни, вытирая о фартук мокрые руки. — Не забудь мне положить в сумку папиросы. — Я положила тебе пачку «Казбека» этого достаточно?
Вулф причесал свою густую отливающую серебром шерсть, погладил себя по могучей груди мускулистой рукой, дотянулся до двустволки, висевшей на стене, и, вглядываясь через прицел прищуренным глазом, произнес. — Вполне достаточно. Я ненадолго.
Верона, стоявшая в ожидании того, что ответит муж, довольно заморгала глазами.
Вулф перекинул двустволку на спину, обвязал талию патронами, надел старую кепку брошенную сыном, поуже затянул ремень на поясе и, вскинув на плечо рюкзак, вышел из дома. Верона проводила его до ворот и, пожелав удачной охоты, вернулась в дом.
Верона была покладистой и кроткой супругой, любящей матерью, и хорошей хозяйкой. Двадцать лет прожитых с мужем пролетели как один день. Старшему сыну Вару исполнилось восемнадцать. Горячая кровь предков будоражит парня. Растет таким отчаянным, что порой не на шутку беспокоит мать. Остальные сыновья более спокойны, но это пока. Как чуть подрастут, тоже начнут смотреть в лес. И ничего с этим не поделаешь. На то они ребята. Храбрость никогда не бывает лишней. Их предки славились беспримерным мужеством и отчаянной смелостью. С голыми руками шли на армаду врага. Одними зубами перегрызая им глотки. «Они должны быть достойными своих предков», слышится ей в ушах голос мужа. Вот и сейчас все впятером куда-то убежали. Скорее всего, на Лысую поляну. Нынче вся молодежь со всех лесов собирается там. Дай Бог, чтобы добром все закончилось. Не нравятся мне все эти митинги и сборища, беспокоилась мать за детей.
Верона вытерла концом фартука повлажневшие глаза. Они у нее всегда на мокром месте. Слабая на слезы стала... Особенно со смертью старых родителей. Были они живы, чувствовала себя Верона молодой, а теперь они покоятся в могилах. — Эх, жизнь! — Верона помахала рукой, в знак тяжелой участи выпавшей на долю ее стариков. Да и всего волчьего племени.
Верона вошла в дом села на деревянные нары, сколоченные руками ее мужа. Провела рукой по благородному дереву, какими полон этот девственный лес и, всматриваясь в свои натруженные руки, стала вспоминать. Вспомнила свое детство на чужбине. Вместо того, чтобы родиться в этих густых, полных сочно-зеленой листвы, всяких птиц и живности лесах, она родилась на чужбине. Помнятся ей эти высохшие бескрайние степи, жгучее солнце, и нигде ни кустарника ни травки, чтобы укрыться. Помнит так же вечно плачущую, тоскующую мать по родным зеленым лесам, по чистым, сладким родникам, по высоким горам, без которых это племя не мыслило своей жизни, по могилам предков!
Вспомнила изможденного непосильным трудом отца, как с него клочьями сходила шерсть, и тощие его ребра можно было легко пересчитать. Как он старался добыть еду ее умирающим от голода братьям. Как не жаловало пришлых местное племя, неизвестного происхождения, прежде ими никогда не виданное. Маленькая Верона не понимала, почему плачет ее мать? Почему они не могут досыта поесть? И почему эти племена так отличаются от них? Их дети сыты. Они не голодают! Почему здесь нас называют детьми врагов другого племени?
И тогда ее мать поведала ей страшную историю их переселения. Как их отлавливали по всему лесу, накидывали на них сети, ставили капканы, а некоторых обманным путем завлекли на гульбище, где резали баранов и там, заковав в кандалы, отправили на чужбину. Помнится ей, как рыдала тогда ее бедная мать. Неужели никогда не придется увидеть свои леса? Равнины, где колосятся высокие травы, поля, полные ржи? Но почему нас пересилили в эти степи? Опять и опять спрашивала свою мать маленькая Верона . — За то, что мы храбрые и смелые! За то, что в нас горячая кровь. За то, что мы родились свободными, что в нас вольный дух! За то, что не желаем покориться! — Но кто эти страшные звери, что хотели нас покорить? Разве эти леса, поля и равнины принадлежали им? — Нет, конечно! У ни своих земель, лесов и своих полей столько, что они не знают что с ними делать . Но эти страшные звери, огромного роста, и плодятся они как кошки. Их много, очень много! Но, несмотря на их исполинский рост, их головы пусты. Ум у них с наперсток. Но они очень кровожадны! У них в крови покорять, убивать, и совершать насилие! Тогда маленькую Верону всю трясло от страха. И все же дрожащим голоском она спрашивал мать: — Как зовут этих зверей? И очень ли они страшны на вид? — Эти звери очень страшны на вид. Косматые, косолапые, с шерстью непонятного окраса, этакие увальни, и зовут их МЕДВЕДИ!
Это слово холодным ледяным осколком врезалось в детскую память. От этого слова шерсть его племени вставала дыбом. — Эти увальни, эти страшные звери триста лет истязали ее предков и теперь истязают нас, — говорила ей мать.
И с тех пор этим страшным словом «Медведь» матери пугали непослушных детей. И самый непослушный ребенок тут же усмирялся.
Верона снова и снова обращалась к матери, чтобы та ей рассказала о земле предков. И мать в который раз начинала свой рассказ. — Далеко-далеко за морями за долами есть чудесный край, и называется он — Земля Предков. Горы там такие высокие, выше только небо! Бескрайние луга и долины утопают в шелковистой траве. А какие там рассветы и закаты…!!! В садах полно фруктовых деревьев и стоит только протянуть руку, чтобы сорвать налившееся соком яблоко или грушу. А сливы — чистый мед! А какие ягоды! Душистый боярышник и мушмула, гроздья дикого виноградника и янтарно-желтой алычи! Всем этим добром ломятся леса! А реки и родники! Хрустально-чистые, звеня и перекатываясь по камешкам, текут, услаждая слух каждого. Не Земля, а райский сад!!!
Мать Вероны вытирала набегавшие слезы и, выставив руку козырьком, глядела в необъятную жаркую степь, словно желая за дымкой знойного марева, разглядеть тот чудесный, волшебный край. И Верону охватывало волнение. Ее тянуло на землю своих предков. Это было непонятное чувство, оно томило ее и звало туда, на холмистую землю с множеством полей и рек. Ей грезились буковые леса, и она даже слышала, как шумят их могучие кроны. Ее тянуло туда, откуда их оторвали насильно и переселили в неприветливые, засушливые степи, где вместо рек озера полные соли. Мысль вернуться на родину стала навязчивой. С этой мыслью она засыпала и во сне бродила по густым буковым лесам. Любовалась зелеными полями и долинами, пила хрустальные, студеные родники, бьющие из-под земли. А утром, проснувшись, ее опять непреодолимо тянуло на землю предков, которую она никогда не видела, но столько о ней наслышана от матери и от всего волчьего племени! Сердце Вероны рвалось на части, и успокоиться ему суждено было только на земле предков.
С тех прошло много времени. Ее старики отдали Богу душу. После смерти главного, самого кровожадного из медведей, Михаила Топтыгина, высланному племени разрешили вернуться. А когда вернулись, то нашли свои дома разграбленными и занятыми пришлыми медведями. Ох, как неохотно они возвращали хозяину его кровное, родное! Это помнит Верона до сих пор. Слава Богу, что те времена канули в Лету, и ее сыновьям не придется испытать пережитое их матерью на своей шкуре, думала она.
Таисия Ирс