Арзулам – скалы. Они мрачные, и цвет у них тяжелый, пепельный. В их расщелины непоседливый ветер веками откладывал пыль плодородной земли долины, и теперь в них растут красные тюльпаны и маки.
С противоположной стороны, где сидит пастушок Шахби, они кажутся цветными заплатками. Но Шахби смотрит на облака. Когда на них подолгу смотришь, то сможешь нарисовать из них что угодно: стадо овец, верблюдов, белого всадника.
Сейчас ему представляется очень знакомая женщина.
Она наклонилась над грядками. А за ней – голубое необозримое поле. Шахби улыбается ей. Это его нана. Она работает. Мальчику хочется, чтобы нарисовалась лошадь.
– Ай! – Шахби посмотрел, все ли овцы.
Ему почудилось, что это не нана, а большой серый волк.
Потом он засмеялся презрительно.
У скалы клацал орленок.
Мальчик и не ожидал, что увидит его, но вдруг увидел. Это высоко над пропастью и чуть заметно.
Тот отчаянно клацал. Наверное, убежал из гнезда.
Мальчик все зорче всматривался.
А орленок щелкал клювом и бил крылом.
Теперь Шахби понял: орленок пытался вскарабкаться на выступ скалы, уцепился когтями за кромку и повис над самой бездной. Он то растопыривал крылья, как два веера, стараясь ухватиться, то вытягивал шею.
Это случилось неожиданно. Мать-орлица подлетела очень близко и ударила крылом. Она хотела помочь орленку. Но птенец не осилил. Оторвался от кромки и покатился по острым выступам в пропасть.
– Упал орленок!
Раздался громкий тревожный клекот орлицы.
– Она … плачет!
Шахби решительно сбросил телогрейку и подошел к обрыву.
Не раздумывая начал сползать. Достал ногой выступ в скале.
Встал на нем твердо и, ухватившись за ветку, посмотрел вниз.
Как глубоко – прямо дух захватывает!
Но Шахби спустится за орленком.
Шахби – мужчина. Он ничего не боится.
Когда он еще раз вытянул ногу, чтобы достать до трещины в скале, вырвался камушек.
Мальчик вздрогнул: а вдруг и он сорвется вот так же?
А там, внизу, густые заросли и еще – змеи.
Шахби почувствовал, как у него задрожали ноги. Ужасно захотелось присесть. Стало страшно.
Шахби быстро вскарабкался наверх. У обрыва взывающее клекотала орлица.
– Все еще плачет…
Шахби не глядел на нее. Ему было стыдно. Но потом он резко повернулся, сквозь слезы посмотрел туда, где мать орленка, и сказал с обидой:
– Я ведь тоже еще маленький.
И добавил:
– Зачем ты уходила от него? Ведь ты же его … нана?
Тут он перестал говорить, удивленный.
Орлов оказалось много. Все они с шумом носились над пропастью. Они горевали о маленьком орленке.
Где же мать?
Вот она! Громче всех кричит…
Она складывает крылья и стрелой падает в пропасть. Потом вновь взмывает. Ищет орленка!
– Она … не найдет его!
Мальчику кажется, что орлица-нана кричит: «Шахби! Шах-би!» Ему жалко ее. Она, наверное, думает, что Шахби уже взрослый. Ведь ей, птице, не понять, что ему всего седьмой год, что он даже в школу не начал ходить.
Но она просит Шахби помочь. Она знает: Шахби – человек, а человек сильнее всех. И Шахби сильный, и он гордый.
Мальчик побежал по склону. Он решил спуститься ниже. Там положе обрыв. А потом можно пройти по дну ущелья к большой скале, где упал орленок.
… Садилось солнце.
Овцы, которых пас Шахби, сами спустились в аул. Их было мало, и они хорошо знали дорогу домой.
Стало темно. Люди ушли в жилища. А в горных ущельях заговорили ночные обитатели: завыли совы, заухали филины, протяжно, жалобно заголосили шакалы.
В ущелье пришла женщина. Она продвигалась на ощупь. Под ногами подворачивались камни. И ей было больно. Издали доносились мужские голоса:
– Ва-а, Шахби! – кричали они.
Женщина не пошла с ними поверху. Она тоже кричала:
– Шахби-и!
И тогда умолкали ночные птицы. Застывало ущелье.
Женщина останавливалась, глядела в темноту и прислушивалась.
Отвечали скалы:
– Би-и-и!..
Хоть бы луна взошла. Хоть бы осветила ущелье.
Ей было жутко.
Долго шла женщина. Карабкалась по камням, натыкалась на кустарник. Куда?
– Там. Он, наверное, там…
Уже скалы надвинулись на нее вплотную.
Уже кончились силы.
Нет. Она не зарыдала.
Она прижалась к бархатистому валуну и закрыла глаза.
Просто ей нужно было отдохнуть.
Кружилась голова, и пахло каменным мхом.
Может быть, она забылась на миг, а может, и нет.
Но ей показалось, что он кричит:
– Нана!
Она встрепенулась и услышала вновь:
– На-на-а!
Будто подменили женщину. Словно и не устала она за день работы, словно не были у нее руки и колени в ссадинах. Она рванулась вверх по утесу…
– Шахби! Маленький мой Шахби!
– Нана, – говорил Шахби охрипшим голосом, – я его отыскал. А потом заблудился. Но он мертвый, нана. А перья у него совсем маленькие…
Женщина не понимала, о чем говорит Шахби.
Она была просто счастлива.
Султан Юсупов, журнал "Нана"
