Надежда Петровна отчитывала меня перед всем классом. А я сидел, сложив руки перед собой на парте, наклонив голову. Глазами я сверлил отколовшиеся края стола, ноги от напряжения стрункой выпрямлены вперед. Я даже уже не слышал звуков, хотелось оказаться дома, рядом с папой и мамой. Глаза немного увлажнились, но плакать я и не собирался. Эту слабинку во мне выбил мой тренер по каратэ. Но даже так, я не хотел выслушивать недовольства Надежды Петровны.
- Вот Костик - молодец! Иди сюда, Костя.
К доске вышел Костя Савацкин. Сам он был вполне хорошим мальчиком, дружил с чеченцами, учился хорошо, хоть и хуже меня. Мы его никогда не обижали, да и он никогда не лез на рожон. Наоборот, мы часто защищали его от сверстников из параллельного класса. Только вот Надежда Петровна все время старалась нас таким способом рассорить. Уже второй год Костик был молодец, а мы, чеченцы - плохие. И дело не в том, что я плохо учился, или вел себя ужасно. В восемь лет все дети балуются. И я, и Костик, и все остальные 28 детей из нашего класса, - все балуются. По успеваемости я был самый лучший в классе. Читал лучше всех. Складывал лучше всех. Участвовал в сценках, внеурочных мероприятиях. В общем, я был лучшим учеником в классе, переплевывая всех русских, украинцев и еще одного армянина, что учились со мной. Более того, я ходил на каратэ, мог постоять за себя, и никто из сверстников не мог меня обидеть. Да и ростом был крупнее, хоть и младше некоторых по месяцам.
В этом и была проблема. Если бы я был Костиком, то мои тетради с пятерками красовались на доске почета класса. Но я не был Костиком, и мои пятерки скромно лежали в моем портфеле. Если бы я был Костиком, то его фотография в кимоно с медалью на груди висела бы на доске почета. Но я не был Костей, и мои спортивные достижения были известны только моему тренеру и моей родне. Я не злился на Костю. Он был моим другом. Но по наивности своей я и не злился на Надежду Петровну. Я думал, что так и должно быть! Каким же глупым восьмилетним ребенком я был. Каким наивным! Я думал, что так и должно быть! Я думал, что право красоваться на доске почета может только нечеченец.
- Молодец, Костя! Вон сколько принес.
Это она не про макулатуру. Это про другое. Но вспоминаю и макулатуру.
Наш отец очень любил читать. Каждый вечер в его комнате царил аромат свежих газет. У нас с ним была даже церемония. Он посылал меня на кухню за ножом, я приносил его, и мы вместе разрезали газету. Незнаю почему, но тогда газеты просто складывались в страницы, и чтобы их перелистнуть, необходимо было разрезать края ножом. До сих пор помню папины руки, которые держали мои руки, и мы вместе разрезали свежую пахучую газету.
Отец имел привычку складывать прессу. Время от времени он "поднимал старые записи", анализировал, сравнивал, в общем, делал то же самое, что и мы сейчас, сидя в Интернете. И за несколько лет у нас накопилась куча газет. Нет, не куча, а ровно сложенные стопки. Я попросил маму, чтобы она уговорила отца отдать мне несколько стопок. Я хотел, чтобы наш класс победил. Я верил, что и у Костика, и у Феди, и у Арсена, и у Юли, и у Алихана, и у всех в нашем классе есть точно такие же стопки газет. Я думал, что Костя точно так же как и я садиться каждый вечер на колени отца и разрезает с ним свежую газету.
Мой папа разрешил мне забрать газеты. Счастливый, на следующий день я вместе с моей старшей сестрой понес в школу четыре тяжелые, перетянутые веревкой пачки макулатуры. Сестра помогла занести ношу в класс, и...
Я ожидал пачки, килограммы макулатуры, стопки газет, журналов, использованных альбомных листов или ватманов, но... никто этого не принес. Юля принесла свернутую в трубочку газету, перетянутую резинкой, Костик - пару ненужных журналов, между страниц которых вылетала бумажная пыль... Алихан принес одну пачку, которая по размерам обгоняла одну мою.
Наш класс не победил. Моих килограммов не хватило для победы. Я уже не помню, но кажется мы тогда не взяли даже третьего места. Но обидно было не это. Обидно было, что Надежда Петровна, моя первая учительница, ругала весь класс за недобросовестность, и наравне со всеми - меня. И опять моя глупая наивность. Я думал, что так и должно быть. Что хвалят только за достижения всего класса. А оказалось, что все из-за того, что я чеченец. Надежда Петровна бесилась из-за того, что какой-то чеченец лучше ее любимых Костиков и Юль.
- Вон, Костик и мыло принес, и полотенца. И бритву даже. Молодец, Костя. Садись.
Вот и сейчас, она хвалит Костю. Но сейчас для меня уже все стало на свои места. Неделю назад Надежда Петровна дала задание: к 23-ему февраля принести из дома подарки для военных. К нам должен был придти солдат срочник, который должен был рассказать нам о своей части, о службе в армии, о том, как тяжело защищать свою Родину и т.п. и т.п. бла-бла-бла... Когда я был в первом классе, мама уже собирала такие подарки. Помню, как она не пожалела мыло "Красная Москва" - дорогое для тех времен мыло. Оно даже было в упаковке. Не голое, как все остальные, а в красной упаковне. Нет, мы не были богатыми. Это мыло мама держала очень долго, ждала дорогих гостей. Но все-таки отдала в подарок школе. Думала, что так надо.
Но это уже был второй класс. И во второй раз мама уже не стала собирать дорогие подарки. 23-го февраля - это не праздник для чеченцев. В этот день умерли мамины родственники. Умерли... Нет, не то слово. Не умерли. Их убили. Их расстреливали, морили голодом, - убили. И теперь, 23-го февраля моя мама должна еще давать подарки? Она должна ПРАЗДНОВАТЬ этот день? Нет. Такого не будет.
В восемь лет я уже знал, что 23 февраля - это не праздник для чеченцев. Я узнал, что бабушка лишилась нескольких братьев и сестер. Что сама она подорвала здоровье на работе, пытаясь прокормить семью. Я узнал, что моих прадедов и прабабушек выселили из родных земель. Я узнал все. Я не хотел нести подарки. И впервые в жизни я чувствовал, что пойду в школу не так как остальные и не буду потом чувствовать угрызения совести.
- Вон, Костик и мыло принес, и полотенца. И бритву даже. Молодец, Костя. Садись.
На последних словах Надежды Петровны я уже не смотрел вниз. Я поднял голову. Мне не было стыдно. Я сделал то, что мне сказала моя мать. И я знал, что поступаю правильно.
Учительница вышла проводить солдата, который пятью минутами ранее отвечал на наши вопросы, и практически ничего интересного нам не рассказал, а затем собрал наши подарки. Когда все дети побежали отдавать свои пакеты, я остался на месте. Надежда Петровна заметила это, не стала спрашивать причины (а может мы бедные и не можем ничего дать, к примеру), и сразу начала меня ругать. Да, мне было немного стыдно, но только по началу. Потом я вспомнил свою бабушку, которая меня никогда не ругала, вспомнил, что она пережила, и поднял голову.
Костик к тому времени уже сел. Солдат ушел с трофеями. Надежда Петровна вышла в коридор. Ко мне подошла ингушка Мадина.
- А почему ты не принес ничего?
- Мне мама запретила что-нибудь приносить и дарить солдату.
- А почему?
- Потому что это не наш праздник. Мы не должны праздновать день Красной Армии. Потому что в этот день наших бабушек и дедушек убивали, - эти слова я выучил заранее еще дома.
Мадина, конечно же, ничего не поняла. Я бы и не смог ей все объяснить. Но я чувствовал, что она на моей стороне.
- А хочешь я вместо тебя что-нибудь принесу? У нас дома есть еще мыло и бритва. Папа мне отдаст. - это Костя подошел. Добрый и отзывчивый. Что он мог знать?
- Не надо, у нас тоже все это есть.
- А почему ты тогда не принес? - удивился Костя.
- Потому что чеченцы и ингуши не празднуют день Красной Армии. Это день, когда наших бабушек и дедушек убивали, - повторил я прежние слова.
- А я не знал, - простодушно ответил Костя и ушел за свою парту.
Я уже не помню, что было после этого серьезного (для меня, во всяком случае) инцидента. Вызывали ли родителей в школу или нет. Но я не помню, чтобы по этому поводу были какие-то последствия и у нас с мамой был какой-то разговор. Скорее всего, все ограничилось тявканьем Надежды Петровны. Только вот на следующий год эта традиция уже не нашла продолжения. Ни я, ни другие чеченцы и ингуши, ни Костя не принесли подарков. Солдат снова сухо отвечал на вопросы. С неохотой. Не помогла даже Надежда Петровна, которая добавляла красок в ответы солдата, подчерпнутые из фильмов про Отечественную войну. И в последний момент, когда дети должны были вытащить из под парты пакеты с подарками (это типа должен был быть сюрприз для солдата), у Надежды Петровны отпала челюсть: добрая половина класса ничего не принесла.
И вот спустя столько лет я вспомнил этот случай. Мне стало жалко Надежду Петровну. Что она видела в своей жизни и что она сделала? Унизила чеченца перед всем классом? Незнаю, жива она или нет. Но если да, то очень надеюсь, что она прочитает эти слова: я прощаю вас, Надежда Петровна. Я не держу на вас зла. Вы - жертва национализма. И как бы не пытались, ваши труды не дали плодов, ведь Костя так и остался тогда моим другом. Вы не дали мне знания - я получал их сам. Вы не дали мне воспитания - я видел вас и старался не быть на вас похожим. Вы не вселили в меня ненависть, как бы не пытались - я прощаю вас, потому что благороднее. Потому что чеченец.
Robertokarlo, ГП