Очень нескучная история 13.08.2013
(о фантазиях на тему эздела и «здравом смысле»)
У каждой истории есть своя предыстория и свой финал. Но бывают предыстории с историями, у которых с финалом дела обстоят таким образом, что, сколько ни вглядывайся в горизонт и за него, финала не разглядеть. Или разглядеть? Ведь история – та самая палка о двух концах, на одном конце которой – мир, на другом – конец… Конец истории. По Монтескье, «счастлив тот народ, у которого история скучна». Чеченцы и ингуши несчастны. У них очень нескучная история. Веками деля совместно горести и беды, что приходили и приходят к ним извне, им удается между короткими интервалами самим «развеселить» ситуацию. Такое «веселье» подпадает под классическое: все это было бы смешно, когда бы не было так грустно, попутно «переквалифицируясь» в «пошло», «мерзко» и «противно». Но «веселье» вместе с тем продолжается.
Неверным будет утверждение, что всему этому предшествовали события только последних месяцев, когда главы двух регионов, историки, политики, разного уровня чиновники с той и другой стороны, ну и, конечно, рядовые граждане обеих республик были вовлечены в процесс под названием «Чужого нам не надо, но свое возьмем, чье бы оно ни было». Хотя с хронологией у каждого могут быть свои «предпочтения»: кто-то за точку отсчета возьмет начало «нулевых», когда Чечня и чеченцы находились под бомбами, а в Ингушетии «ковали железо пока горячо»: из-под пера тамошних «историков» строчились километры текстов, где история вайнахского народа перекраивалась на новый лад. Кто-то решит для себя оттолкнуться от ранних годов страны Советов, когда с карты Северного Кавказа исчезла Терская область (Чеченский, Ичкерийский, Ингушский и Нагорный округа), созданная еще при Александре II, и за короткий период вайнахи проделали путь от Северо-Кавказского эмирата до Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республики. Ну а для кого-то исходными могут стать еще более ранние годы: с древнейших времен, с момента возникновения единого нахского (чеченцы и ингуши) этноса и до XVIII века.
С конца XVIII века, по сведениям официальной историографии, уже приходится говорить о чеченцах и ингушах как об отдельных народах. С этого времени начинает происходить трансформация в сознании когда-то единого этноса: истребление чеченцев, которые не захотели смириться с колониальной политикой царизма на Кавказе, на долгие десятилетия было поставлено на поток, а ингуши, по собственным заверениям, в 1770 году вошли в состав России, поклявшись воевать против врагов империи, в том числе и против братьев своих чеченцев, «не щадя своей крови и жизни». Но то ли дело события рубежа 2012-2013 годов? Рамзан Кадыров, Глава Чеченской Республики, в сентябре прошлого года заявил о намерении поднять на федеральном уровне проблему установления административной границы с Ингушетией. Если есть две отдельно взятые республики, пусть и родственные друг другу, с собственной Конституцией, с собственными законодательными, правительственными, муниципальными органами, судами и т.д., то и границы двух субъектов, в соответствии с федеральным законом, должны быть определены. Но на вполне трезвое и благопристойное предложение Главы Чеченской Республики «ингушская» сторона ответила тем, что, достав буквально недавно до этого отложенные и поэтому еще теплые молот и наковальню по штампованию «истории», начала очередной виток античеченской истерии. Обратим опять же внимание на то, что было всего-навсего предложено определиться с административными границами. И если чеченцам хватает выдержки, терпения и имана взвешенно и аргументированно подходить к любому спорному вопросу, то в стане большинства «ингушских историков», политиков и т.д. чеченцы выглядят (удивительное дело) не просто неправыми, но и виновниками всех бед и несчастий многострадального ингушского народа. (Кстати, кавычки иронично-особого характера, употребляемые мной в некоторых случаях в отношении псевдопатриотов из Республики Ингушетия, отделяют последних от братского ингушского народа).
У чеченцев и ингушей один язык, одна вера, одни традиции и обычаи. Есть, конечно, что-то и «не одно», но это может, в той или иной степени, наблюдаться даже в наше время между различными тукхумами и тейпами в самой Чечне. В далекой Америке, в близкой Европе, в экзотической Азии, на всем Кавказе и в Закавказье, и, собственно, в самой России любой кавказовед скажет, что чеченцы и ингуши – это два родственных народа. Чеченцы с этим в некотором роде не согласны: чеченцы утверждают, что они (нахчи) с ингушами (г1алг1ай), с карабулаками (орстхой), с бацбийцами (бацой), кистинцами – один, единый народ, по крайней мере, был таковым. Еще именуют себя очень красиво – вайнахи, нахи. В чеченской (и не только в чеченской) историографии никто и никогда (!) об ингушах не писал как о чужом, неродственном себе этносе. Ни один чеченский историк не написал об ингушском народе что-либо, дискредитирующее или задевающее честь и достоинство своих ингушских братьев. Но, оказывается, честь и достоинство все же задеваются у некоторых, так называемых ингушей, которых попросту душит какая-то странная черная жаба при одном только упоминания слова «чеченец». Существуют славные вехи в истории чеченского народа, когда в течение целого века маленькое, перед мощью огромной Российской империи, чеченское племя вело неравную борьбу за свою свободу, а братский ингушский народ остался не только безучастным, но и открыто, заодно с царскими сатрапами, воевал против чеченцев. Клянусь Аллахом, чеченцы никогда не отгораживались от ингушей «своим» героическим прошлым, все клалось на общий алтарь истории. Хотя только чеченцы могут понять, сколько грусти в словах «героическое прошлое» и «славные вехи». Величайшие сыны чеченского народа: Шейх Мансур, Сурхо, сын Ади, Бейбулат, сын Таймы («славный Бейбулат – гроза Кавказа» (А.С Пушкин)), Жаммирза, сын Мади, Солтмурад и Байсангур из Беноя, Губаш из Гухоя, Джокола из Майсты, Ахмад из Автуров (Эвтархойн Ахьмад), Алибек-хаджи Алдамов, Дуда, сын Исмаила, Зелимхан из Харачоя… Как говорится, бумаги не хватит, чтобы «огласить» весь список, и это только XIX век. Героизма, благородства, проявлений высокого духа в истории чеченского народа было столько, что хватило бы на десять народов.
Нурдин Кодзоев, главный «историк» от Республики Ингушетия, в интервью радиостанции «Ангушт» вызвался рассказать чеченцам их историю. Было это произнесено под собственный уничижительный и издевательский смешок, заранее предполагавший, какую же «историю» готов рассказать Кодзоев, дай ему корреспондент на то волю. Уважаемый Кодзоев (как человек воспитанный, обращаюсь к вам на «вы», но пусть вас это не смущает), не сомневаюсь, что у вас есть в запаснике своя «чеченская история». Но, уверяю вас, чеченцы не нуждаются в том, чтобы вы и подобные вам рассказывали им их прошлое. Хочу только напомнить, что история народа, кроме всего прочего, это и имена его достойных сынов, которые ценой собственных жизней творили ее. И у вас, как вы сами любите себя величать, у историка, расчленившего единое прошлое вайнахов на ингушскую и всю остальную кавказскую «челядь», и ведущего летопись ингушского народа еще с эры, которая «до нашей», наверняка в том же загашнике найдется пара-тройка имен, оставивших яркий след в ней самой. Только очень надеюсь, что вы назавтра не будете ломать очередную комедию, пытаясь доказать, что Александр Македонский – это чистокровный ингуш, а Наполеон Бонапарт является вашим даь веши во1.
Охотники за манускриптами
Современную мировую детективно-приключенческую литературу захлестнула «мистико-мифологическая» волна. В произведениях Дэна Брауна, Филиппа Ванденберга, Скотта Макбейна, Лина Гамильтона, Робина Янга, Сэма Борна… герои и антигерои вовлечены в поиски и разгадки древних артефактов, рукописей, книг, картин, чаш святого Грааля и прочее, и прочее… Подобная литература нарасхват – читается легко, занимательна и в меру познавательна. И еще, будучи плодом воображения и фантазии автора, вместе с тем, тесно переплетается с исторической реальностью и как бы раскрывает читателям завесу тайны прошлого, настоящего и будущего. Но даже если в подобных произведениях история «хромает», а это так и есть, то и претензий как таковых мало – все-таки изначально это есть художественная литература авантюрного жанра.
В Ингушетии тоже пишут книги. И не какие-нибудь детективы и приключения, а самые что ни на есть серьезные издания по истории, философии, фольклору, этике, духовно-нравственному воспитанию… В некоторых случаях это «академическая» история, то есть написана профессиональными историками и при содействии Научно-исследовательского института РИ, в некоторых случаях выступают непрофессионалы, но под «академической» опекой (и с гонором, не уступающим первым) – то редактором, то рецензентом является кто-нибудь из «профессионалов». Как было сказано выше, в этих книгах нет детективно-приключенческой составляющей, но вот авантюры, в самом строгом смысле этого слова (авантюра – рискованное и сомнительное дело, предпринятое в расчете на случайный успех. Словарь Ожегова), столько, что, как говорят в русском народе, хоть ситечком хлебай. И если у авторов историко-приключенческого жанра та самая история только «хромает» то на одну, то на другую ногу, но на это, повторяюсь, у них есть вполне уважительная причина – они изначально пишут беллетристику и вольны поворачивать русло исторической реки сообразно сюжету своего произведения, то у ученых мужей из Ингушетии история, как наука, даже и не хромает, она прикована к инвалидной коляске. Циничная, пропитанная духом шовинизма и национализма, с какими-то не вполне ясно откуда и как возникшими амбициями, напоминающими так называемые «имперские», с агрессией, что никак не назовешь «спортивной», и насквозь лживая – вот так выглядит на сегодня история «по-ингушски». Точнее будет сказать, по кодзоевски-абадиевски-танкиевски-богатыревски-костоевски-сейнароевски… То вместе, то врозь эти ребята пишут историю, в коей никак не разобраться – где в этой мистификации мистика, где мифология и где, собственно, реальность. И если последняя какими-то судьбами и попадает на страницы их текстов, то всерьез уже никак не воспринимаешь – не раз уже солгавшим, кто же вам поверит?
Идрис Абадиев – известный в Ингушетии общественный деятель, предприниматель, писатель, меценат, политик, к действующей власти в оппозиции… Правда, как-то все курьезно у Абадиева получается что в писательско-просветительской деятельности, что в политике. А что, «талантливый» человек он во всем «талантлив»! К примеру, на сайте «Кавказский узел» пишут: «13 декабря 2011 года возглавляемое Абадиевым движение “Мехк-Кхел” направило в шариатский суд при муфтияте Ингушетии заявление с требованием привлечь к ответственности по законам шариата главу Ингушетии Юнус-Бека Евкурова и руководителя республиканского избиркома Мусу Евлоева, которые, по мнению авторов, виновны в фальсификации итогов прошедших выборов в Государственную Думу РФ». Политики высшего ранга из светской республики внутри светской страны играют в светские игры, и при чем тут, спрашивается, шариат? Такое впечатление, будто Госдума РФ – государственный орган, находящийся под юрисдикцией шариатского суда! К чему такие популистские заявления, заранее обреченные на то, чтобы остаться пустым звуком? Но вот Абадиев – писатель, исследователь, историк, философ. Книга «Эздел – формула вечной и земной жизни» данного автора чуть ли не стала национальным бестселлером Ингушетии – широкая пропаганда в Интернете, переиздание, обширные цитаты и перепечатки во всевозможных СМИ и интернет-порталах. К примеру, вот выдержка из аннотации к «Эзделу»: «Ингуши – это народ, который, вопреки всему, сохранил девственную колыбель всего человечества, который хранит праязык человечества – язык Ноя, что удалось сохранить благодаря эзделу – религии Ноя. Благодаря эзделу, у ингушей никогда не было ни князей, ни беков, ни ханов, ни господ, ни рабов, не было сословий. Ингуши – самый древний народ в этом мире. Эта книга – об этом народе». Прочитали? Вы в шоке?
Я тоже. Но, пожалуйста, прочтите снова, обратите внимание на этот полет абадиевской мысли, на эти казуистические пассажи и откровенное безбожие и ересь: [ингуши – народ, который] сохранил девственную колыбель всего человечества; хранит праязык человечества – язык Ноя; эздел – религия Ноя; ингуши – самый древний народ в этом мире (не «древнейший», не «один из древнейших», а самый что ни на есть «древний»). Помнится мне, во времена Джохара Дудаева и после первой чеченской кампании в нашей республике появилась когорта историков-любителей, которые начали толковать древнюю историю Чечни, отталкиваясь именно от ковчега пророка Ноя. Приводя всевозможные трактовки тех или иных событий и интерпретируя многие древние слова из языка и письменности шумеров и аккад на созвучие с современным чеченским языком, «историки» наши делали поразительные открытия. Тут надо сказать, без всякого скепсиса, что в большинстве подобных «открытий» было много чего интересного и любопытного, но в официальных исторических кругах республики изыскания любителей-историков не нашли поддержки, а в народе даже родились анекдоты, передергивания и пародии: слово «Италия» произошло от слов «итт алу», а название африканской страны «Сомали» возникло от причитаний чеченки «со мил ю? со мил ю?» и т.д. Так вот, решив подобрать то, что чеченцы оставили без внимания, или, как пишет Хамзат Умхаев, «все, что плохо лежит у чеченцев», кодзоевы-абадиевы (не случайно редактором «Эздела…» является Нурди Кодзоев) начали писать и творить историю ингушского народа, буквально высасывая ее из пальца.
«У ингушей существует уникальный комплекс морально-этических, эстетических понятий – эздел. Слово “эздел” невозможно перевести на русский язык одним словом. Разные авторы переводят его по-разному – “воспитанность”, “благородство”. На самом деле понятие “эздел” намного более емкое; оно включает в себя такие понятия, как воспитанность, благородство, мужество, щедрость, скромность, мораль и т.д. Человека, имеющего эти качества, называют “эзди долаш саг” (“человек, имеющий эздел”). Человек, имеющий эздел, – это тот человек, который все взвешивает. Ингуши всегда повторяют “эздел долаш саг” или “эзди саг” (“человек, имеющий эздел”), “эзди йоI” (“девушка, имеющая эздел”), “эзди зIамгсаг” (“молодой человек, имеющий эздел”), “эзди къамаьл долаш саг” (“человек, у которого разговор выдержан в духе эздела”), “эзди тейп” (“род, представители которого обладают эзделом”) и т. д. На каждом шагу, в любом деле при каждом разговоре ингуши подчеркивают, выдержано ли в духе эздела или нет». Прошу прощенья за столь пространную цитату, но это к тому, чтобы тот, кто не читал сие творение, имел хотя бы поверхностное представление, о чем идет речь. Уверяю вас, что от начала до конца абадиевский «шедевр» пестрит именно такими птичьими словечками – до безобразия примитивный язык, банальные сентенции, не обрамленные никакими мало-мальски вызывающими уважения доводами, фактами, аргументами. Такое впечатление, что перед автором стояла задача: не молчать – лишь бы что-то сказать.
«Из-за незнания глубокого смысла эздела многие содержательные ингушские слова, понятия обесценены учеными и писателями, которые дают поверхностный перевод этих слов. Слово “вайнах” все переводят на русский язык как “наш народ”. Такой перевод, если вдуматься в него, не имеет никакого смысла. Слово состоит из двух частей “вай”(“мы”) и “нах” (“люди”); “вай нах”, т.о., означает “мы – люди” (“мы – люди эздела”). В том значении, которое принято в науке – обозначение двух родственных народов – ингушей и чеченцев, слово “вайнах” впервые начали употреблять Заурбек и Дошлуко Мальсаговы в 30-х гг. XX в., которые выдвинули и пытались реализовать идею о едином чечено-ингушском языке и народе. Чеченцам этот термин ранее не был известен, он применялся только среди ингушей. После этот термин распространился среди чеченцев во время выселения в 1944-1957 гг. Но даже сегодня чеченцы не употребляют между собой этот термин. Ингуши его употребляют наравне с термином “гIалгIай” (“ингуши”). Ингушские старики всегда в разговоре разделяют понятия “гIалгIай” и “нохчи” (“чеченцы”)», – еще одна длинная цитата из Абадиева. Вот так, просто, непринужденно, без всяких там «красиво-некрасиво» сидит взрослый человек, сочиняет себе и строчит. Сочиняет, опять же, бездарно, грубо, посредственно. Обратите внимание, что у Абадиева как раз и нет того самого эздела, о котором он, весь исходя патокой и елеем, растекся на 212 страниц убористого текста. А чего только стоят слова Абадиева о том, что чеченцем не был известен термин «вайнах», пока уважаемые вайнахские ученые Заурбек и Дошлуко Мальсаговы им об этом не поведали. Это же надо так – чеченцы не знали чеченского языка!
В главе «Происхождение чеченского народа» (наверное, опираясь на нее, Н. Кодзоев собирался поведать чеченцам их историю) И. Абадиев пишет: «Этноним «нохчи» до монгольских походов в источниках не упоминается. Этноним «нахчематъяне», приводимый в «Армянской географии VII века», к этнониму «нохчи» как к самоназванию чеченцев не имеет никакого отношения […] Это древнеингушский, а вовсе не чеченский этноним, ведь слово так созвучно ингушским «нах», «че», «моттиг» и «мотт». Что тут скажещь? Браво! Сказал, что отрезал! Вот только непонятно, почему Абадиев, весь из себя луч света в темном царстве, не объясняет – почему тогда этноним «нахчий» стал самоназванием чеченцев, а не ингушей?
Далее Абадиев срывается опять в пучину эздела (право, в его исполнении это слово приобретает какой-то юмористический оттенок) и выдает… честно, у меня даже нет названия тому, что он выдает: «Неверно то, что пишут многие чеченские исследователи, будто бы ингуши являются чеченским тукхумом, т.е. племенем. Соблюдать эздел очень трудно, его нельзя привить взрослому человеку, он должен быть в крови, в духе эздела ребенка нужно воспитывать с самого рождения, эздел должен впитаться в кровь младенца с молоком матери. Отойти от эздела, не соблюдать его, «оставить» его легко. Но человеку или народу, у которого не было эздела, невозможно приобрести его, научиться эзделу. Поэтому мы говорим, что не ингуши произошли от чеченцев, а чеченцы – это те ингуши, которые смешались с другими народами, не соблюдавшими эздел». Кому-то не дают покоя лавры Чарльза Дарвина?
И в таком духе написана вся эта чепуха, которая, кстати, претерпела переиздание, и оба раза с солидным тиражом (5000 тысяч экземпляров), наверное, взято на вооружение геббельсовское: чем чаще и больше повторяется ложь, тем правдоподобнее она кажется. В таком же духе написаны многие современные ингушские книги по истории, природа коих не знает пустоты – там, где они не знают правды, пробелы заполняются домыслами. А в некоторых случаях поступают ровно наоборот. К примеру, в книгах «Без прошлого нет будущего» (составитель Р.Ш. Албагачиев) и «Ингуши» (составитель А.Х. Танкиев) в цитате из Г. Вертепова: «Под именем ингушей известна народность чеченского племени, состоящая из нескольких отдельных групп или обществ, которые входили в состав бывшего Ингушского округа Терской области» на месте слов «чеченское племя» стоит многоточие. Великий сын вайнахского народа З. Мальсагов впервые высказал идею об «общечеченском» языке (имел в виду общий литературный язык и для чеченцев, и для ингушей), он же написал работу «Чеченский народный стих». Но эти труды игнорируются или, используя их, заменяют слово «чеченский» на «ингушский». Для будущих «ингушских» лауреатов премии имени барона Мюнхгаузена по сочинению небылиц история как наука предстала в виде вешалки, на которую, объезжая на кривой козе, они вешают все, что угодно. Танкиев А.Х. в «Эздел – ингушская этика» (да, да, опять эздел!) пишет: «чеченизмы засоряют ингушский язык». Н. Кодзоев в «Истории ингушского народа»: «В конце IV – начале III тысячелетий до н.э. восточнокавказский язык распался на нахский (древнеингушский) и дагестанские языки» (откуда это стало известно Кодзоеву – неизвестно). Ложь и изворотливость просачивается абсолютно во всем, где только возможно уличить и обвинить чеченца. В «Маздакитах на Кавказе» Богатырев Б.Б., вспоминая события в Пригородном районе, пишет: «…я поехал… в Грозный, чтобы просить у генерала Дудаева оружие… Я знал, что Дудаев нам оружие не даст. Знал я и то, что все действия осетинского руководства согласованы с чеченскими руководителями». Спрашивается, зачем ехать к Дудаеву, когда заранее знаете, что тот вашу просьбу не удовлетворит, и тем более ехать к человеку, который, по вашим же словам, и является виновником тех несчастий, из-за которых вы к нему едете? А вот пассаж, достойный первого места в хит-параде «Горячая десятка самых постыдных фраз», сказанная тем же Богатыревым: «Раз и навсегда надо дать понять, что ингуши не собираются второй раз выходить замуж за чеченцев». Это же насколько надо не уважать свой народ, чтобы вот так вот…
Если брат оказался Брут
Меня все время занимает один, но исключительный вопрос: откуда у этих самых светочей наук такая нелюбовь к чеченцам? Ну вот откуда? А если поискать в мировой истории что-либо подобное? К примеру, российско-польские отношения. Они сложные. Тут предыстория за предысторией: в 981 году киевский князь Владимир отвоевал Червинские города у поляков, потом крещение, которое русские приняли по православию, а поляки по католическому обряду, затем отвоевали поляки те самые города, чуть погодя опять русские… потом поляки участвовали в русско-литовских войнах на стороне литовцев, затем была интервенция во время Смуты, Смоленская война, война 1654-1667 годов, Петр I, Екатерина II и раздел Польши…, советско-польская война, катынский расстрел… Короче, поводов и причин для взаимных претензий и обиняков у поляков и у русских предостаточно. Но что происходит между чеченцами и некоторыми представителями ингушского народа, у которых в крови появилась новая группа – «арийская», а весь «верхний этаж» забит имперскими амбициями? Почему для этих ингушей признание того, что чеченцы и ингуши – это суть один и тот же народ и что ингуши есть представители чеченского племени, является вопиющим фактом, оскорбляющим все их нервные рецепторы? Что за этим всем кроется? Откуда эта ненависть? Знаете, что мне иной раз это напоминает? Прошу прощенья за банальность данного сравнения, но вот такая история: отец и, допустим, трое сыновей до поры до времени живут в дружбе и согласии, но в один прекрасный день один из сыновей заявляет: Я не ваш! И не был вашим! И знать вас не желаю! И никакие уговоры ни старших, ни младших на мальчика не действуют. Конечно, это горько, такое поведение сына, что от крови и плоти твой, но в конце концов отец и братья уступают натискам судьбы и начинают размышлять по-горьковски: «А был ли мальчик?» А мальчик не то чтобы был, он есть и будет, и вконец перепутавший педаль газа с педалью тормоза, замарав форму собственным содержанием, делает новое заявление: «Эй вы, ничтожные людишки, потерявшие эздел!..»
Написали однажды Д.Д. Межидов и И.Ю. Алироев книгу под названием «Чеченцы: обычаи, традиции, нравы. Социально-философский аспект» (Издательство: Грозный: Книга. Переплет: мягкий; 207 страниц; 1992 г.). Нет в этой книге никакого «изма» – ни шовинизма, ни фашизма, одним словом, ничего, что оскорбило бы честь и достоинство своих братьев. Даже наоборот, несмотря на то, что в названии книги сказано, что она именно о чеченцах, авторы, вместе с тем, не смогли отделить в целом родственных ингушей, и поэтому преимущественно применяется этноним «вайнах». Разве это не есть проявление трепетного уважения к своим вайнахским братьям? Но «ингушский историк» А.Х. Танкиев, автор очередного, вслед за Абадиевым, набора слов об эзделе, вышедшего отдельной книжкой под названием «Эздел – ингушская этика», возражает чеченским ученым: «Во многих случаях авторы ведут разговор о вайнахах, хотя работу свою они назвали «Чеченцы: обычаи, традиции, нравы», что нивелирует и ущемляет то самобытное, что относится как к чеченскому, так и к ингушскому. Тем самым, ингушское выдается как часть чеченского». Вся «прелесть» высказываний танкиевых в том, что их и комментировать не надо – самодискредитация на таком уровне, что хоть стой, хоть падай. А может, у чеченцев «особое» прошлое (раз уж оно у нас раздельное), что псевдоингушей выворачивает наизнанку от одной только мысли быть причастными к нему? Не буду сейчас снова повторяться, упоминая о славных деяниях вайнахских героев, но не думаю, что «ингуши» думают так, иначе не стали бы они переписывать чеченский героический эпос-илли и выдавать его за свой и только свой. Парадокс? Парадокс! Но весь парадокс заключается в том, что, решив обособиться, стать во всем отличными и особенными от чеченцев, так сказать дистанцироваться от них и от их истории, «ученые» мужи из Ингушетии, засевшие писать собственную историю, столкнулись с тем, что, хоть тресни, нет в природе отдельной «ингушской» истории, а есть общая с чеченцами одна нахская история, вот только с конца XVIII века и вплоть до 1944 года они выпали из нее.
Факт отсутствия отдельной истории болезнен для псевдоученых, но смириться с этим им больнее во стократ. И тут… И тут «ингушские историки»-постмодернисты решили сорвать джек-пот – можно, уже в наше время, заглядывать за плечо своего брата, величать его то братом, то соседом и, как ученик-двоечник, списывать и сочинять, сочинять и списывать. Точно как в песне у Высоцкого: «А что не пить, когда дают? А что не петь, когда уют и не накладно?» И пошла писать губерния! Войдя в раж, «профессора» наши сами начали верить в то, что пишут, и с каждым разом Машина Времени, изобретенная «ингушскими историками», проникая чрез толщу эпох, побывав в гостях у всевозможных эр, возвращалась обратно со свежей информацией об «ингушском» прошлом. Смешно? Отчасти, да. Можно было бы, как в основном и делают чеченцы, улыбнуться и сказать: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Махнуть рукой на этих господ-историков как недостойных того, чтобы не только опровергать их, но даже обращать внимание, но когда недоразумения отдельных «ученых» превращаются в науку для целого народа, приходится артикулировать. А грусти, вместе с тем, больше. Грустно потому, что народ, волею судьбы разделенный на две половины, разговаривающие на одном и том же языке, молящиеся одному и тому же Единому Богу, почитающие одних и тех же духовных учителей-устазов, с одними и теми же традициями и обычаями, имеющий в той самой толще времени единую точку отсчета, кто-то сегодня пытается ввергнуть в состояние «точки невозврата».
Заключение
В 2012 году в Чеченской Республике в издательстве «Грозненский рабочий» вышла книга в соавторстве Нурди Нухажиева и Хамзата Умхаева «В поисках национальной идентичности». Книга уникальна тем, что, затрагивая все острые моменты в истории взаимоотношений чеченцев и ингушей, авторы не опускаются на уровень неуважения к братскому ингушскому народу, не передергивают историю, не фальсифицируют факты, что свойственно «ингушской» стороне. Более того, Умхаев и Нухажиев с большим уважением и любовью относятся к своим братьям, через всю книгу пытаются одернуть завравшихся «коллег» и вызволить ингушский народ из той грязи, в которой их пытаются затоптать якобы болеющие за них всеми фибрами души ученые радетели. Передо мной на столе лежит копия протокола № 46 расширенного заседания Правительства Республики Ингушетии от 13 марта 2013 года. Процитирую перечень поручений, данных Главой Республики Ингушетия Ю.Б. Евкуровым:
Администрации Главы РИ, Правительству РИ, Миннацу Ингушетии, Минобразования Ингушетии, Управлению Роскомнадзора по РИ:
а) проверить все книжные магазины на предмет продажи литературы, разжигающей межнациональную вражду, унижение национального достоинства ингушского народа, а также аналогичных материалов в сети Интернет;
б) принять в установленном законодательством порядке меры по факту издания книги, затрагивающей честь и достоинство ингушского народа, автором которой является Уполномоченный по правам человека в Чеченской Республике Н. Нухажиев.
Да уж, интересный документ. Так как не указано, о какой именно книге идет речь, не могу утверждать, что она самая есть «В поисках национальной идентичности», но думаю, что все-таки она. Вместе с тем, я бы посоветовал прочесть эту книгу каждому чеченцу и ингушу, которым интересна история вайнахов, в том числе и Юнус-Беку Баматгиреевичу. Уверяю вас, вы узнаете много правды! Это книга, заслуживающая того, чтобы стать хрестоматийным примером того, как надо обличать ложь и лжецов, написана с проникновением в тему, с человеческой мудростью и с огромной любовью к нашей общей истории. А следом прочтите всю ту отсебятину, что за последние годы вышла в свет в типографиях Республики Ингушетии, а потом сравните это все на степень разжигания межнациональной вражды. Если после этого вы не почувствуете разницу, остается только место для сожаления. И собственно, о тучах на границах, что «ходят хмуро». Уж очень сильно надо зажмурить глаза, чтобы отрицать наличие неблагоприятных явлений на данных участках «атмосферных фронтов». Являясь двумя отдельными субъектами, со всеми вытекающими отсюда последствиями, у двух сопредельных республик по сегодняшний день так и не решен этот вопрос. Отвечая на заявление своего ингушского коллеги Мухарбека Дидигова, высказывающего обеспокоенность, что действия Парламента Чеченской Республики могут «вывести из равновесия» ингушский народ, спикер Чеченского Парламента Дукуваха Абдурахманов заявил следующее: «Обращаясь к своим братьям-ингушам, мы говорим: какие бы решения комиссии ни принимали (а это будут только предложения для Президента, Глав, Парламентов и Советов старейшин, за которыми будет последнее слово), из равновесия, а точнее – чувства братского отношения друг к другу – нас никому не вывести». И мы все сегодня понимаем, что проблему эту надо решить раз и навсегда, так как, каждый раз отодвигая и откладывая ее в долгий ящик, при каждом новом вскрытии, обнаруживаем, что ящик все больше и больше превращается в ящик Пандоры.
…Помню год 1988-ой. В Южно-Корейском Сеуле проходили летние Олимпийские игры. Та, как позже выяснится, была последняя Олимпиада, в которой участвовал СССР. От самой огромной страны на свете на самых крупных всемирных спортивных состязаниях Чечено-Ингушская республика представила пятерых своих спорстменов-вайнахов. Это были Исраил Арсамаков (ингуш, тяжелая атлетика), Рамзан Себиев (чеченец, бокс), Руслан Тарамов (чеченец, бокс), Башир Вараев (чеченец, дзюдо) и Адлан Вараев (чеченец, вольная борьба). Насколько это было значимым событием для маленькой республики и вайнахского народа, можно судить хотя бы потому, что ни одна из пятнадцати союзных республик, самая маленькая из которых в десятки раз была больше и по территории, и по численности населения, чем ЧИАССР, не смогла за раз выставить такое количество спортсменов. И впервые в истории чеченцев и ингушей на высший пьедестал почета олимпийских соревнований вышел ингушский тяжелоатлет Исраил Арсамаков. Я не знаю ни одного чеченца, для которого это не явилось бы таким же праздником, как и для любого ингуша, так же, как и каждый ингуш испытал горечь от поражения Рамзана Себиева и Руслана Тарамова (Адлан Вараев завоевал «серебро», Башир Вараев «бронзу»). А победа Назира Манкиева, ингушского борца, на Олимпиаде в Пекине 2008 года, когда шла вторая неделя Игр, а в копилке российской сборной не было еще ни одной медали высшей пробы – разве это не было общей радостью для всех без исключения вайнахов?! И победа ингушского боксера-тяжеловеса Рахима Чахкиева на тех же Играх, и его же сегодняшнее победное шествие на профессиональном ринге… А все те, кто сегодня пишут лживые книги, выступают на ТВ и в радиоэфире, на страницах журналов и газет, сея раздор и смуту, пусть испытают на себе гамлетовской приговор: «Такая мазь затянет рану коркой, но скрытый гной вам выест все внутри».
Вайнах, №4,2013.
Источник: http://j-vaynah.ru/ochen-neskuchnaya-istoriya/