Древние религиозные культы, о которых можно судить по погребальному инвентарю археологических культур появляются в неолитическую эпоху. Именно в это время на Северном Кавказе складывается определенный обряд погребения, который отражает религиозные представления людей каменного века.
Религиозно-мифологические представления племен кавказского энеолита (IV – III тысячелетия до нашей эры) были довольно разнообразными и, в основном, отражали характер их хозяйственной деятельности. Это и различные земледельческие культы, прежде всего культ богини плодородия, культ солнца и связанный с ним культ огня, и, по всей видимости, культ домашнего очага[1].
В религиозных представлениях племен ранней бронзы (майкопская археологическая культура IV – III тысячелетия до нашей эры) наряду с культом солнца и неба, а также различных животных, заимствованных, по всей видимости, из Передней Азии, существовали более древние культы гор, рек, лесов. Фрагменты глиняных статуэток, найденные в различных археологических комплексах майкопской культуры, и имеющие аналогии в древних культурах Передней Азии III тысячелетия до нашей эры, имеют, по всей видимости, отношение к древним земледельческим культам. Богатый инвентарь погребений свидетельствует о существовании веры в загробную жизнь.
По всей видимости, камень играл особую роль и в похоронном ритуале, и, по всей видимости, в религиозных воззрениях северокавказских племен поздней бронзы (северокавказская (терско-кубанская) археологическая культура II тысячелетия до нашей эры). Во-первых, камень очень широко использовали при погребении, как и в эпоху майкопской культуры (каменные вымостки в курганах, кольца-кромлехи вокруг могил). Во-вторых, в погребениях северокавказцев находят камни-амулеты, что говорит о том, что камень играл важную роль в их жизни, и ему приписывалась чудодейственная сила. Интересные реликты этого культа остались в чеченском языке: тIо – камень, тIа – ладонь, тIура – воин, тIом – война. Слово «тIо – камень» образует целый семантический ряд со значением «камень + ладонь = война». Таким образом, в чеченском языке слово «война» восходит к древнейшему оружию человека – камню.
По погребениям, в которых находят оружие, украшения, посуду, видно, что носители северокавказской культуры верили в загробную жизнь и считали ее простым продолжением земной жизни. Подобные воззрения были присущи нахам и в Средневековье.
Религиозные культы племен северокавказской культуры остались почти неизменными с эпохи ранней бронзы: культ неба, солнца, гор, культ предков.
Материалы археологической культуры поздней бронзы и раннего железа (так называемой кобанской археологической культуры) дают дают представление о религиозной жизни северокавказских племен второй половины II тысячелетия – конца I тысячелетия до нашей эры. На одном из холмов-убежищ Сержень-юртовского поселения (Восточная Чечня) открыто святилище и предметы ритуального характера (жертвенники, глиняные антропоморфные и зооморфные статуэтки, амулеты-обереги, пинтадеры с магическими изображениями креста, свастики и спирали)[2]. В основе религиозных представлений кобанцев, видимо, был культ солнца и неба[3], как об этом свидетельствуют изображения свастики, спирали[4], а также глиняные модели колес среди ритуальных предметов святилища. Антропоморфные и зооморфные статуэтки могут свидетельствовать о культе плодородия у кобанских племен. Со времен ранней бронзы могли существовать и более древние культы: священных гор, рек, рощ, которые сохранялись в экологической культуре чеченцев вплоть до середины XX века.
В аланскую эпоху основным религиозным культом был культ солнца, позже трансформировавшийся в идею Верховного божества.
В раннем Средневековье у чеченцев был сложившийся языческий пантеон. Верховным божеством был Дела – властелин света и светлого мира, в прошлом божество солнца и дневного света, ср. «Дела из Де –эла – князь, властелин дня». Эла (Iела) был хозяином тьмы и подземного мира. Стела/Села управлял громом и молнией, Хиннана была богиней воды, Лаьттнана – земли, Уннана – божеством болезней, ЦIу – божеством огня, Елта – покровителем земледелия, Тушоли – богиней плодородия.
Идея высшего божественного начала в средневековых языческих культах чеченцев была абсолютно абстрактной. В этом отношении она была гораздо ближе к раннему христианству и исламу, чем к другим монотеистическим религиям. Она не могла быть воплощена в какие-либо конкретные формы и образы, как в позднем христианстве, и не требовала создания идолов. Функции второстепенных языческих божеств были низведены к функциям обычных христианских или мусульманских святых. В архитектуре до полной абстракции эта идея была доведена в столпообразных святилищах – небольших каменных столбиках, которые явились конечной ступенью развития языческих храмов и святилищ.
Об этом, кстати, писал И.А.Гильденштедт в начале XIX века: «Они (чеченцы – Л.Ильясов) имеют, однако ж, некоторые следы христианства, даже явственнее, нежели у других кавказцев. Они веруют токмо в единого Бога, именуемого ими Декла (Дела – Л.Ильясов), и не знают никаких других богов или кумиров, ниже святых»[5].
Древние предания сохранили память о существовании в горах Чечни христианских храмов и монастырей и о деятельности миссионеров, которые, вероятнее всего, были византийскими, а позже генуэзскими монахами.
Следы христианства остались и в топонимике многих мест, в том числе и культовых, в горах Чечни, в календарных воззрениях и языке чеченцев. Но в чистом виде христианство на Северном Кавказе, за исключением отдельных районов, не привилось. Христианские идеи в большинстве своем горцы восприняли через призму языческих верований. В конце концов язычество победило, но это было уже не идолопоклонничество, а синкретический культ, в котором смешались христианские, мусульманские, языческие и даже иудейские черты.
Одним из древнейших и основных религиозных культов нахов был культ Солнца, дневного светила, который позже трансформировался в культ Единого и Всемогущего Бога, творца и создателя, несущего свет мирам. Его имя, несомненно, связано с названием индоевропейского верховного божества неба * deiuo (ср.: древнегреч. Zeus, Dios, лат. Deus). Имена практически всех вайнахских языческих божеств и демонов имеют свои параллели в древних переднеазиатских и средиземноморских культах, а мифология перекликается с мифами, в том числе и древнегреческими.
Например, знаменитый античный миф о титане Прометее перекликается с чеченским мифом о нарте Пхармате, который похитил огонь у божества огня и грома Селы и отдал его людям, за что был прикован к вершине Казбека и осужден на вечные муки. В чеченской версии Пхармат был кузнецом и ковал оружие из бронзы, что дает возможность отнести время появления этого мифа к концу III – началу II тысячелетия до нашей эры. Имя хурритского божества неба Ану ( шумерское Ан) имеет соответствие в нахском Ана. Подтверждением этому является название горизонта в чеченском языке – анайист буквально – «край, конец неба» или Аны.
Перекликаются с переднеазиатскими культовыми именами и названия таких нахских языческих божеств, как Эштр – Иштар, богиня любви у ассирийцев, Ма – Ма – Матерь богов, Дика – Дикэ, древнегреческая богиня справедливости.
В этом смысле интересную параллель с древнеегипетскими культами можно обнаружить в чеченском языке. Так, согласно египетской мифологии, одна из девяти сущностей человека называлась «са-ху» – оболочка души. В чеченском «са-ху» – это «семя души».
Языческие культы, так же как и мифология нахов, практически не изучены, тем более в сравнении с другими, переднеазиатскими, средиземноморскими, кельтскими, германскими, славянскими мифами, с которыми первые имеют много параллелей. Единственной обобщающей работой по этой теме остается труд Б.Далгата, который носит в основном информативный характер[6].
Помимо основных в средневековье у нахов существовали и другие, второстепенные культы, которые имели прикладное значение, а сами языческие божества были антропоморфны, могли принимать облик обычных людей или животных и в таком виде непосредственно вмешиваться в человеческую жизнь.
Например, в Майсте существовал культ Лам-Тишуол, горного духа, который обитал на вершине горы Дакох-корт (Майстойн-лам) и покровительствовал воинам и охотникам. Также, по поверьям майстинцев, на вершине этой горы жила богиня справедливости Дика, которая научила людей различать добро и зло. На северном склоне Майстинского хребта, южнее Туга, находится священная роща, в кoтopyю ни oдин oxoтник нe вoйдeт, нe oмывшиcь пpeждe в peчнoй вoдe, инaчe злaя вьюгa copвeтcя c лeдянoй вepшины Teбyлocмтa, пpeгpaдит дopoгy идyщeмy, и тогда eгo нeминyeмo ждeт cмepть.
Вплоть да нeдaвниx вpeмeн cyщecтвoвaли cвящeнныe зaпoвeдныe poщи и в других районах горной Чeчни. B них никто не смел copвaть цветок или сломать вeткy. Дикие живoтныe чyвcтвoвaли ceбя здecь в бeзoпacнocти, тaк кaк ни oдин oxoтник нe ocмeливалcя oxoтитьcя в cвящeннoй poщe. Преждe в ниx мoгли yкpывaтьcя дaжe кpoвники, нe бoяcь тoгo, чтo иx мoжeт нacтигнyть мecть. По нapoднoмy пoвepью, пpeбывaниe в зaпoвeдныx poщax в тeчeниe oпpeдeлeннoгo вpeмeни пpивoдилo к иcцeлeнию oт мнoгиx зaбoлeвaний. Очень трепетным былo oтнoшeниe чeчeнцeв к дepeвy. C древних времeн oни нayчилиcь oбepeгaть лec, paзyмнo иcпoльзoвaть eгo. Гpyшeвoe дepeвo, грецкий opex cчитaлиcь cвящeнными, и был cтpoгий зaпpeт нa иx pyбкy. Дo cиx пop среди чeчeнцeв cyщecтвyeт пoвepьe, coглacнo кoтopoмy чeлoвeк, cpyбивший opexoвoe или гpyшeвoe дepeвo, пoпaдeт в aд. Пpoизвoльнaя pyбкa лeca зaпpeщалась, a cpyбить дepeвo из oзopcтвa cчитaлocь cтpaшным пpecтyплeниeм нapядy c yбийcтвoм чeлoвeкa. Ha дpoвa peкoмeндoвaлocь зaгoтaвливaть вaлeжник, бoльныe дepeвья, нo нeльзя былo иcпoльзoвaть в этиx цeляx цeнныe пopoды.
Гpaб тaкжe cчитaлcя cвящeнным дepeвoм. Oн использовался чeчeнцaми для изгoтoвлeния opyжия, и пoэтoмy eгo pyбкa cтpoгo peглaмeнтиpoвaлаcь.
Был распространен среди чеченцев и культ вершины. Например, майстинцы обращались к самой высокой в этой гряде гор снежной вершине Тебулосмта с молитвой: «О, великий Тулой-Лам! О, священный Тулой-Лам! Мы обращаемся к тебе с просьбой, а ты попроси за нас Великого Делу».
К культовым постройкам относятся, вероятно, и «кулли», или «хаша бен», так называемые «дорожные гостиницы», представлявшие собой небольшие каменные домики с двускатной кровлей. Их строили обычно у родников для запоздавших в дороге путников. Первоначально строительство «кулли» было связано с культом дороги, сохранившимся в различных реликтовых традициях у горцев Кавказа.
Дopoгa в менталитете чеченцeв нe пpocтo кoнкpeтнoe пoнятиe, a нpaвcтвeннaя кaтeгopия. C древних времен вce, чтo oтнocилocь к дopoгe, cчитaлocь cвящeнным. Coглacнo поверью, чeлoвeк, пpoлoживший дopoгy или пocтpoивший мocт, зacлyживaeт paя. Слeдить зa cocтoяниeм дopoги, пpoxoдящeй мимo ceлeния, cчитaлocь кoллeктивнoй oбязaннocтью вcex eгo житeлeй. Kpoмe тoгo, oни нecли мopaльнyю oтвeтcтвeннocть зa вcex пpoeзжaющиx пo этoмy oтpeзкy пyти и дoлжны были oкaзывaть гocтeпpиимcтвo зaпoздaлым пyтникaм. Жecткий зaпpeт налагался нa вce, чтo мoглo ocквepнить дopoгy, пoвpeдить ee. Heльзя былo бpaть c дopoги дaжe кaмeнь, зaнимaть пядь зeмли, oтнocящeйcя к нeй, a paзpyшение мocта вообще cчитaлocь cтpaшным пpecтyплeниeм. У чеченцeв cлoжилacь ocoбaя этикa oтнoшeний в дopoгe. Понятие «нaкъocт» (cпyтник, пoпyтчик) имeeт в чeчeнcкoм языкe и знaчeниe “дpyг, тoвapищ”.
C давниx вpeмeн в гopax cyщecтвoвaли дopoжныe гocтиницы, кoтopыe cтpoилиcь oбычнo y peки или poдникa. B них вoзвoдили oчaг или кaмин, пoл зacтилaли звepиными шкypaми. Обычнo тoт, ктo нoчeвaл или ocтaнaвливaлcя здecь нa oтдыx, ocтaвлял здecь чacть cвoeй пищи, a oxoтники — шкypы, oлeньи и тypьи poгa — в дap cвятым, пoкpoвитeльcтвyющим пyтникaм.
Coглacнo вайнaxcкoй мифoлoгии, людeй в пyти, ocoбeннo в нoчнoe вpeмя, oxpaняли тapaмы — дyxи, двoйники чeлoвeкa. Ритyaльнocть вceгo, чтo cвязaнo c дopoгoй, вocxoдит к тeм дaлeким вpeмeнaм, кoгдa y чeчeнцeв cyщecтвoвaл кyльт дopoги.
Содержательную информацию о древних языческих культах чеченцев несут петроглифы, магические знаки на башенных постройках и склепах, широко распространенные по всей горной зоне Чечни. До недавнего времени считалось, что петроглифы возникли в эпоху активного строительства башен и склепов, то есть в XI – XVI веках. Но самые последние исследования показали, что они гораздо древнее и имеют сходство со знаками, нанесенными на керамику и металлические изделия племен кобанской культуры начала I тысячелетия до нашей эры[7]. Среди кобанских знаков встречаются почти в аналогичном виде и лабиринт, и двойные спирали, и солярные знаки различного вида, в том числе свастика с закругленными и прямоугольными концами, человеческая ладонь, змеевидные изображения, фигуры людей и животных. Такие петроглифы относятся к наиболее распространенным среди магических знаков, которые можно увидеть на средневековых архитектурных постройках горной Чечни.
К наиболее часто встречающимся петроглифам относятся так называемые солярные знаки и различные изображения небесных светил и Вселенной. Это, конечно же, связано с культом Солнца, одним из древнейших религиозных культов, распространенных не только на Кавказе, но и везде, где возникли древние цивилизации. Культ Солнца был распространен среди нахов, по всей вероятности, еще с III–II тысячелетия до нашей эры и просуществовал почти до конца I тысячелетия нашей эры. Культ Всемогущего и Великого Дела, единого Бога, властного над всем сущим на земле и небе, существовал у чеченцев еще до распространения христианства в Раннем Средневековье и принятия ислама. Несомненно, на него повлиял культ солнечного света, культ дневного светила.
Культ солнца, как и сопутствующий ему культ огня, были основными и главными и у древних нахов во времена бронзы и раннего железа, и у алан (равнинных нахов) в начале нашей эры.
Даже военно-политический союз нахских племен во второй половине I тысячелетия до нашей эры был известен в античных источниках и у абхазо-адыгских соседей по имени верховного божества нахов – «Малх» (солнце).
К древнейшим солярным знакам, которые получили широкое распространение в Древнем Египте, Передней Азии, Средиземноморье, относятся крест, крест в круге с точками вокруг, свастика и триквестр. Крест как знак солнца становится символом воскресения и бессмертия, четыре его луча символизируют и четыре стороны света, и четыре времени года, и четыре стихии: огонь, воду, воздух, землю. Позже христианство принимает крест как символ религии, а в исламе крест сохраняет древнейшее значение символа четырех сторон света. Крест как оберег встречается на многих башнях в горах Чечни именно на арочных камнях дверных проемов, как бы преграждая вход всему враждебному, плохому. Например, на боевой башне Кошан-боув у некрополя Цой-педе, в Мелхисте, на боевой башне в Никарой, на многих жилых башнях в ущельях Шаро-Аргуна и Аргуна.
Наиболее интересной формой креста является свастика, загнутые концы которой символизируют движение солнца по небосводу, движение всего сущего в природе. У древних нахов свастика была символом вечной жизни, символом бессмертия, универсальным оберегом. Изображения свастики встречаются на чеченских башнях в различных вариантах: прямоугольные, криволинейные, стилизованные. Классическая прямоугольная свастика выгравирована на дверном проеме жилой башни в селении Химой. Подобный знак можно видеть на древней керамике в Центральной Европе. Криволинейная свастика выгравирована на арочном камне жилой башни в селении Итум-кале, на жилой башне в селении Зенгали, в Западной Чечне. Она также обнаружена на Северном Кавказе на керамике и металлических изделиях I тысячелетия до нашей эры[8].
С культом солнечного диска связано и изображение круга, к которому восходят многие языческие ритуалы и магические талисманы. Более поздним по отношению к кругу и к кресту является символ – крест в круге. Это идеограмма символизирует непрерывность движения солнечного диска по небесному своду, знак мифологической солнечной колесницы. Такие петроглифы можно видеть на многих башнях горной Чечни: в Мелхисте, Аргунском ущелье, в Чеберлое.
К солярным символам относятся и так называемые розетки и ромашки. Их изображение связано с земледельческим календарем: ромашки с четырьмя лепестками символизируют календарный год, с тремя – сельскохозяйственный.
Все эти символы, связанные, прежде всего, с древними земледельческими культами умирания и воскрешения солнца, смертью осенью и воскрешением живой природы весной, родились вместе с земледельческими цивилизациями.
Если кресты и свастики наносились в основном на арочные камни дверных проемов, то спирали чаще всего двойные, изображались на угловых камнях. Двойные спирали в различном виде и стилизациях также относятся к наиболее распространенным петроглифам на башнях горной Чечни. Они встречаются на многих боевых и жилых башнях в ущелье Тазбичи, Шарое, Итум-кале, Мелхисте, Майсте и других районах, а на камне боевой башни у селения Хаскали выгравирована тройная спираль.
Двойные спирали одни исследователи считают также солярными знаками, символизирующими движение Солнца по небу от восхода до заката. Другие полагают, что они символизируют форму Вселенной. Но в любом случае тот факт, что в основном их наносили на камни или стены башен, наводит на мысль о том, что они должны были придавать постройке устойчивость, вечность.
Со спиралью как с символом связан знак лабиринта, который также часто встречается на склеповых постройках горной Чечни.
Лабиринт символизировал у древних ритуал инициации, когда душа человека пройдя множество кругов чистилища в мире мертвых, возвращалась к нему чистой и обновленной.
Петроглиф в виде двух пересекающихся колец (символ планеты Сатурн) выгравирован на стене боевой башни у селения Хаскали. Он интересен тем, что подобного знака нет не только на других чеченских башнях, но и вообще на Кавказе.
Петроглиф в виде руки или раскрытой ладони встречается в наскальных росписях древней Европы уже со времен верхнего палеолита. Он существует почти на всех чеченских боевых башнях. Изображение человеческой руки символизировало силу, власть, созидающее начало. Кроме того, одним из значений ладони было владение, собственность. Оттиск ладони, по всей видимости, был древнейшим видом личной печати владельца. В чеченском языке с ладонью – «ка» связаны названия внешних атрибутов собственности: ков – ворота, керт – огороженное владение.
В древности на Северном Кавказе, как и в других регионах Европы, был обычай отрубать десницу убитого врага и прибивать к стене своего жилища[9]. По-видимому, считалось, что таким образом победитель отнимает у врага и его силу. Петроглиф в виде ладони на кавказских башнях считается «автографом» мастера-строителя, который он оставлял после завершения строительства. Но на чеченских башнях есть петроглифы и в виде сочетания двух ладоней на жилой башне в Итум-кале, и в виде человеческой руки ладонью вниз (на дверном проеме боевой башни в селении Хайбах).
Кроме того, на чеченских башнях широко распространены петроглифы, изображающие человеческие фигуры в различном виде. Древнейшими из них, по всей видимости, являются изображения фигур с несоразмерно большими ладонями, которые встречаются и среди петроглифов Северной Европы, и в виде бронзовых статуэток кобанской эпохи, и на многих башнях в горной Чечне. Иногда эти фигуры имеют утрированно большие детородные органы, что связано с культом плодородия, одним из древнейших земледельческих культов[10]. Подобные петроглифы изображены на арке оконного проема жилой башни в селении Хаскали, а в стилизованном виде – на башне в селе Химой. Стилизованные фигуры людей рядом с криволинейными свастиками нанесены на стены жилой башни в селении Итумкале.
Нередко на башенных постройках горной Чечни можно увидеть и петроглиф в виде всадника, порой в стилизованном виде. Например, на боевых башнях в селениях Эткали, Дере, Чинхой. Он также относится к древнейшим изображениям человека и животного и встречается в наскальных росписях IV тысячелетия до нашей эры. Иногда изображение перевернуто, как, например, на боевой башне в селении Дере, это связано со вторичным использованием камней с петроглифами. По всей видимости, такие камни считались священными и обязательно переносились при строительстве в новое строение. Очень часто они являются более древними, чем сами башни и отличаются уровнем обработки и отделки. Особенно это бросается в глаза, когда видишь на жилую башню в селении Васеркел, в Майсте. Почти целый ряд камней имеет множество петроглифов. Эти камни отличаются от других и фактурой, цветом, и уровнем отделки.
На чеченских башнях можно увидеть также петроглиф, изображающий охотника или сцену охоты, например, на стене жилой башни в ущелье Тазбичи. Часто это изображение лука со стрелой (Чеберлой, Майста).
Встречаются и фигуры отдельных животных, в основном стилизованные. Наиболее распространено изображение оленя. По всей видимости, олень относится к наиболее древним культовым животным у нахов. Бронзовые фигурки оленей, относящие к кобанской культуре, найдены на территории Центрального Кавказа, который с древнейших времен населяли предки нахов. О древности культа оленя свидетельствует и то, что название оленя «сай» в чеченском языке относится к такому лексическому ряду, как «са» – душа или «са» – свет.
Встречается среди петроглифов и изображение коня, который считается у чеченцев священным животным. Например, вплоть до середины XX века, то есть до выселения в Казахстан, чеченцы не употребляли в пищу конину, хотя она не считается запретной для мусульман. Обычно культ коня связывают с культом солнца. Древние люди воспринимали солнце как божество, которое передвигается по небесному своду на колеснице, запряженной золотыми конями. По всей видимости, именно этому мифу посвящен петроглиф, изображающий человека, колесо и лошадь, на камне жилой башни в ущелье Тазбичи.
Бык относится к числу наиболее распространенных тотемных и священных животных в Передней Азии, на Кавказе и в Средиземноморье. Священный бык был символом плодородия и связан с культом Великой Матери. В чеченской мифологии сохранилось множество сюжетов, в которых бык являет собой священное начало, например, легенда о возникновении озера Галанчож[11]. В нахском языческом пантеоне с быком связан культ божества грома и молнии – Стелы.
Кроме того, в чеченском языке сохранилось ряд понятий родства, восходящих к слову «сту» – бык, например: «сте» –женщина, жена, «стунцхой» – родственники жены, «стунана» – теща.
Изображение барана также можно найти на чеченских башнях, но только не в виде петроглифа, а в виде каменной скульптуры. Каменной головой барана украшен фасад жилой башни в Химое, двумя подобными скульптурами (большой и маленькой) – фасад боевой башни на горе Бекхайла.
У чеченцев с древнейших времен существовал довольно точный календарь, который в Раннем Средневековье подвергся определенному влиянию христианства. Год состоял из двенадцати месяцев и насчитывал триста шестьдесят пять дней. По временам года он делился на четыре части.
Согласно полевым материалам[12], собранным З.Мадаевой, месяцы у чеченцев имели следующие названия:
- Нажи-бутт – январь;
- Мархи-бутт – февраль;
- Биэкарг-бутт – март;
- Тушоли-бутт – апрель;
- Сели-бутт – май;
- Мангал-бутт – июнь;
- Мятсел-бутт – июль;
- Эгиш-бутт – август;
- Тав-бутт – сентябрь;
- Ардар-бутт – октябрь;
- Эрх-бутт – ноябрь;
- Огой-бутт – декабрь;
Каждый месяц состоял из четырех недель, а неделя из семи дней:
- Оршот-де – понедельник;
- Шинари-де – вторник;
Кхаари-де – среда; - Еари-де – четверг;
- Периска – пятница;
- Шуота-де – суббота;
- Киран-де – восресенье;
Первым днем недели считался понедельник. Все это еще раз подтверждает влияние христианского календаря.
Сутки у чеченцев в прошлом делились, так же как и год, на четыре периода, по вертикали и горизонтали. Утро связывалось с добрым началом, с приходом света, солнца, вечер – с духами тьмы. Ночью миром властвовали темные, злые силы, и поэтому в это время суток запрещалось работать, а также начинать какое-либо серьезное дело.
Время суток чеченцы определяли различными способами: по вершинам гор (гора Iуьйре-Дукъ в обществе Терлой), по солнечным часам (селение Химой), по специально установленным каменным стелам, по зарубкам на стенах башен или входных и оконных арках.
Древний календарь чеченцы использовали и в позднем Средневековье, когда в большинстве районов Чечни основной религией был ислам.
Согласно преданию, в XVII веке чеченский Мехк кхел объявил о принятии ислама всеми чеченскими обществами, входящими в Конфедерацию тейповых общин. Если до этого времени в Чечне мирно уживались христианство, язычество и ислам, что подтверждается и археологическими материалами, то после этого ислам стал активно распространяться на всей чеченской территории.
Но жесткая система шариата, когда и общественная, и частная жизнь строго регламентируются сверху, моральное предписание является юридической нормой, грех – преступлением, не соответствовала древним демократическим традициям чеченского общества. Ведь частная жизнь всегда считалась у чеченцев неприкосновенной, так же как и личная свобода, и достоинство человека. Также неприемлемо было для чеченцев и физическое наказание, вплоть до увечий, предусмотренное шариатом. Поэтому Мехк кхел принял ряд решений, которыми предусмотрел сохранение чеченцами национальной идентичности.
Во-первых, он отказался от применения норм шариата почти во всех сферах права, за исключением имущественного и наследственного.
Во-вторых, Мехк кхел решил сохранить традиционные устои чеченцев в различных сферах человеческой жизнедеятельности, что во многом определило своеобразие чеченского менталитета, в отличие от других народов, принявших ислам. Ведь многие народы были ассимилированы арабами за очень короткое время потому что, вместе с религией они переняли образ жизни, мировоззрение, право и даже одежду арабов.
Первоначально ислам распространялся в Чечне постепенно, впитывая в себя древние традиции, уживаясь с язычеством и христианством, что подтверждается археологическими материалами[13]. С конца XVII – начала XVIII веков исламизация чеченского населения обретает более активные формы. Это приводит к массовой миграции христиан-чеченцев за Терек, в районы проживания казаков, где они со временем полностью растворились в русскоязычной среде.
Окончательное укрепление ислама в Чечне происходит в конце XVIII века и связано с именем Шейха Мансура, который возглавил борьбу народов Северного Кавказа против колониальной экспансии Российской империи. Шейх Мансур сочетал военное руководство с миссионерской деятельностью. Он выступал с проповедями, обличал невежество, алчность, лицемерие, порочность, осуждал кровную месть, призывал к аскетизму и духовному очищению.
По всей видимости, именно в это время среди чеченцев распространяется суфизм, мистическое направление в исламе, которое первоначально появилось как течение, оппозиционное официальной религии.
Мир суфии считали единой сущностью, Абсолютом, пронизанным Божественным светом, который и является Истиной. Человек не просто элемент, а слепок Абсолюта, самое совершенное его бытие. Для того, чтобы постичь Истину, человек должен постичь свое «я», но не внешнее, не телесное, а внутреннее, которое и является отражением Абсолюта.
Одной из важных философских проблем в учении суфиев была проблема свободы выбора. Суфии признавали Божественное предопределение, но считали, что у человека всегда есть выбор между Добром и Злом. Предопределение вкладывает в руки человека меч, но кем он станет: защитником веры или грабителем, зависит от его личного выбора.
Суфии не признавали разум как инструмент познания Истины, так как чувственный опыт и основывающиеся на нем рациональные суждения способны постичь лишь тень сущности, но не ее саму. Прямое видение Истины дается лишь в мистическом опыте[14], в Любви к ней как к проявлению Божественной сущности. Самым надежным инструментом в процессе познания суфии считали интуицию, а органом объективного восприятия реальности – сердце. Сердце как нечто противопоставляемое разуму занимает особое место в философии суфиев. Это и вместилище Божественной сущности, внутреннего «я» человека, это и орган объективизации любого знания. Рациональному знанию «Илм» суфии противопоставляли «маарифа», знание, полученное в результате личного переживания[15].
Однако одной интуиции было недостаточно для постижения Высшей истины.
Во-первых, суфий должен был выбрать наставника – шейха и следовать определенному пути – «тарика», предложенному им.
Во-вторых, он должен был заниматься аскетической практикой на пути духовного совершенствования.
В-третьих, он должен был овладеть комплексом дыхательных и психофизических упражнений, с помощью которых он достигал определенного психоэмоционального состояния, позволявшего ему увидеть Божественный свет.
Одной из главных особенностей суфизма как направления в исламе – это зикр, упоминание имени Аллаха во время медитации.
Существуют два типа зикр: громкий и молчаливый.
Способы медитации у различных суфийских братств были разные: и религиозный танец, и песнопения, и специальные правила дыхания, которые помогали человеку впасть в транс.
Суфизм был не только мировоззрением, но и социально организующей системой. Суфии объединялись в братства, которые были организованы по жесткому иерархическому принципу. Члены братства должны были слепо повиноваться шейху и следовать его примеру во всем.
Не только теологическая и морально-этическая система, но и социальные институты суфизма оказали сильнейшее влияние на развитие чеченского общества в разные периоды времени.
Следующий этап укрепления ислама в Чечне – это период вхождения ее в имамат Шамиля, военно-теократического государства, построенного на принципах шариата.
Имам Шамиль, который относился к накшбандийскому братству суфиев, укреплял ислам в Чечне, и вообще на Северном Кавказе, не только проповедями и убеждением, но и силой оружия. Это привело, в конце концов, к отходу от имама большинства чеченских обществ, которые так и не смирились с его попыткой уничтожить их традиционную культуру и этническую идентичность.
В последние годы правления Шамиля в Чечне появляется новый духовный учитель, последователь суфийского тариката Кадирийя, шейх Кунта-хаджи Кишиев из чеченского селения Илисхан-юрт.
Шейх осуждал войну как насилие, неугодное Всевышнему. Военное сопротивление Российской империи он считал бессмысленным и угрожающим самому существованию чеченского народа. Кунта-хаджи учил: «Дальнейшее тотальное сопротивление властям Аллаху не угодно! И если скажут, чтобы вы шли в церкви – идите, ибо они только строения, – а мы в душе мусульмане. Если вас заставляют носить кресты – носите их, так как это только металл, оставаясь в душе мусульманами. Но! Если будут совершать насилие над вашими женщинами, вас заставлять забыть язык, культуру и обычаи, – подымайтесь и бейтесь до последнего оставшегося! Свобода и честь народа это – его язык, обычаи и культура, дружба и взаимопомощь, прощение друг другу обид и оскорблений, помощь вдовам и сиротам, разделение друг с другом последнего куска хлеба”[16].
Идеи смирения, братства, непротивления злу насилием, духовно-нравственного совершенствования человека составили суть этого учения. В одной из своих проповедей шейх говорил о том, что готов расстаться с жизнью, если по его вине прольется слеза младенца[17].
Учение Кунта-хаджи распространилось не только в Чечне, но и в соседней Ингушетии и в течение короткого времени оформилось в виде суфийских братств.
Организационной единицей суфиийского братства был вирд – община мюридов, учеников и последователей – шейха, который являлся духовным учителем. В крупных селах их подразделения возглавляли векилы (представители) шейха, им подчинялись тамады (старшие), а самые мелкие единицы управлялись «туркхами». Шейх направлял мюридов на пути их духовного совершенствования, и они должны были верить ему и повиноваться во всем. Последователи суфизма, придерживаясь основополагающих положений ортодоксального ислама, почитают святых, шейхов и устазов и совершают паломничество к местам их захоронений.
В конце XIX в. из вирда Кунта-хаджи выделилось несколько самостоятельных вирдов: шейха Бамматгирея-хаджи из селения Автуры, шейха Чиммирзы из селения Майр-Туп Шалинского района и шейха Батал-хаджи из ингушского селения Сурхохи.
Основной обряд всех этих вирдов – громкий зикр[18] (коллективная медитация), начинающийся медленными телодвижениями и круговым перемещением, переходящим в быстрый бег по кругу против часовой стрелки. Суфии считают, что громкий зикр символизирует кружение ангелов вокруг трона Аллаха. Для отправления зикра необходимо знать и соблюдать предписанные шейхом правила: особые ритмические движения, регламентированную позу, умение контролировать дыхание. В промежутках между отдельными фазами зикра исполняются религиозные гимны (назмы), после которых читается молитва.
В современной Чечне к вирду Кунта-хаджи относится большинство мусульманского населения.
Следующим по численности является вирд шейха Дени Арсанова, который был последователем Накшбандийского тариката. Его последователи совершают тихий зикр или молчаливую медитацию.
Помимо них в сегодняшней Чечне существуют вирды шейхов Бамматгирея-хаджи, Чиммирзы, его ученика Вис-хаджи, которые были последователями Кадирийского тариката.
К Накшбандийскому тарикату относятся вирды Докку-хаджи, Солса-хаджи.
Сегодня все чеченцы условно относят себя к какому-нибудь из этих вирдов. За исключением вирда Вис-хаджи, который представляет собой закрытую секту, все остальные вирды уже давно не имеют четкой организационной структуры. Отнесение верующим себя к тому или иному вирду является сознательным и добровольным актом и обязывает его исполнять только определенные правила молитвы и медитации, завещанные шейхом – основателем вирда.
Но никакого политического или социального значения, которое им пытались приписать многие исследователи в последние годы, вирды в современном чеченском обществе не имеют.
- [1] Об этом свидетельствуют многочисленные находки глиняных моделей очагов на поселениях куро-араксской культуры, которые, по всей видимости, применялись в ритуальных целях.
- [2] Петроглифы в виде свастики, спирали и креста наиболее часто встречаются на чеченских средневековых постройках.
- [3] Козенкова В.И. Культурно-исторические процессы на Северном Кавказе в эпоху поздней бронзы и в раннем железном веке. – М., 1996. – с.40.
- [4] Кобанская символика, прежде всего свастика и спираль встречается в большом количестве на камнях средневековых сооружений в горной Чечне.
- [5] Гильденштедт И.А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа. – СПб., 1809. – с. 77.
- [6] Далгат Б. Первобытная религия чеченцев // Терский сборник. – Владикавказ, 1893. – Кн.2., Вып.3., с. 41 – 132.[7] Смирнова Г.Р. Кобанские аналогии некоторых петроглифов Чечено-Ингушетии // Археология и вопросы этнической истории Северного Кавказа. – Грозный, 1979. – с.131 – 135.
- [8] Смирнова Г.Р. Кобанские аналогии некоторых петроглифов Чечено-Ингушетии // Археология и вопросы этнической истории Северного Кавказа. – Грозный, 1979. – с.131 – 135.
- [9] Марковин В.И. Памятники зодчества в горной Чечне. (по материалам исследований 1957-1965 гг.) // Северный Кавказ в древности и средние века. – М., 1980. – С.184-270.
- [10] Марковин В.И. Культовая пластика Кавказа // Новое в археологии Северного Кавказа. – М., 1986. – с. 77.
- [11] Иванов М.А. Верховья р. Гехи // Известия Кавказского отдела Русского географического общества. – Тифлис, 1902. – Вып. XV., с. 283-285.
- [12] Мадаева З.А. Народные календарные праздники вайнахов. – Грозный, 1990. – с. 11.[13] Мы считаем необоснованным тезис о принятии ислама многими чеченскими общинами в IX – X веках, так как это не подтверждается ни археологическими материалами, ни историческими источниками. Согласно монгольским хроникам и летописям Тимура еще в XIII – XV веках чеченцы в большинстве своем не были мусульманами.
- [14] Степанянц М.Т. Философские аспекты суфизма. – М., 1987. – с. 33.
- [15] Степанянц М.Т. Философские аспекты суфизма. – М., 1987. – с. 45.
- [16] Акаев В.Х. Шейх Кунта-хаджи: жизнь и учение. – Грозный, 1994. – с.48.
- [17] Акаев В.Х., Вок Г.Б., Керимов М.М. Ислам в Чечне: традиции и современность. – Грозный, 2006. –с. 31.
- [18] Зикр – восхваление Всевышнего.
Леча Ильясов