Истоки чеченского театрального искусства – в далекой древности, в языческой ритуальности, в богатом и полном драматизма фольклоре чеченцев, в мифологии, древних языческих обрядах, в представлениях джухургов[1], тюлликов[2], канатоходцев-пелхо.
Ритуальность, своего рода театрализованность, была свойственна всей жизни чеченцев: она проявлялась и на религиозных празднествах, и в военное время, и на молодежных игрищах, и во время музыкальных и танцевальных состязаний. Свойственна она в определенной мере и традиционному чеченскому этикету.
Как известно, жизнь чеченцев, как и многих других земледельческих народов, сопровождалась различными празднествами, связанными со сменой времен года, посевом и сбором урожая.
Особенно весело и красочно отмечались зимние праздники: день зимнего солнцестояния, Новый год. В праздник зимнего солнцестояния в семьях выпекался ритуальный хлеб: маленькие хлебцы по числу членов семьи, а также большой хлеб в форме солнечного диска. Первые раздавали соседям, а последний делили между домочадцами. Молодежь возводила снежную крепость, символизировавшую солнечный дом. В день зимнего солнцестояния эта крепость торжественно разрушалась жителями села, которые таким образом помогали солнцу покинуть зимний дом и вернуться в мир живых. На снежных развалинах водружалась дубовая ветвь, которая украшалась фруктами, орехами, зажженными свечами. Собравшиеся вокруг люди обращались с просьбами к ГIура-нана (Матери холода) и Iаьна-дада (Отцу зимы). Мать холода, которая олицетворяла злое начало, просили не насылать сильных морозов, не губить скот. После того, как дети срывали гостинцы, поджигалась прошлогодняя чурка, и один из взрослых опять обращался с просьбой уже к Отцу зимы, который символизировал доброе начало. Огонь этого костра считался священным, и люди стремились перенести его в свои домашние очаги[3].
В период распространения в Чечне ислама эти празднества уже носили характер шуточных театрализованных представлений, на которых ряженые молодые люди изображали Мать холода и Отца зимы, а собравшиеся вокруг односельчане обращались к ним с шуточными просьбами. Все это действо сопровождалось танцами и песнями.
Новый год у чеченцев начинался 25 декабря. В начале этого праздника очаг топили не хворостом и дровами, как обычно, а целым стволом дерева (чаще всего дуба). Это дерево называлось гула. Его нужно было срубить через два дня после того, как зажигали ритуальный общественный костер в связи с наступлением Нового года. В дом дерево вносили и укладывали основанием вперед, а его крона оставалась на улице. Время, когда ствол дерева сгорал настолько, что можно было закрыть дверь, считалось священным. В этот дом собирались все соседи и праздновали Новый год – пели, танцевали, поздравляли друг друга. Собравшиеся также прыгали через бревно, очищаясь таким образом от старых грехов и защищая себя от различных бед в грядущем году.
Обязательными в это время были представления «жухургов» – ряженых. Это была не просто клоунада, а импровизированное театральное представление. В Средневековье существовали профессиональные труппы жухургов, которые выступали обычно в праздники в местах проведения народных гуляний и игрищ. Во многих исторических областях горной Чечни был зафиксирован топоним «Нах ловзача»[4] – место для военных и спортивных игр, для празднеств и коллективных обрядов.
Во время новогодних и других праздников в роли ряженых обычно выступали молодые люди, чаще всего юноши, хотя в некоторых районах это могли быть и девушки. Они надевали на себя наизнанку меховые тулупы и полушубки, маски из войлока, на голову рога животных, часто лицо обмазывали лицо сажей или мукой, в зависимости от характера персонажа, привязывали бороды. Группы ряженых ходили по дворам исполняли песни, обрядовые, шуточные, желали хозяевам благодати, устраивали небольшие представления в виде пантомимы. Они носили с собой войлочные сумы (бIегIаг лаьждиг), в которые складывали гостинцы.
У чеченцев Грузии в Новый год ряжеными были девушки. При этом главным персонажем у них был «бирик» – девушка в войлочной маске с бородой из овчины, одетая в вывернутую наизнанку шубу. Ее сопровождали ряженые девушки с палками и мешками в руках. Эта процессия с невероятным шумом и возгласами «КIорц, кIорц!» обходила дома с пожеланиями благополучия и благодати, выпрашивая гостинцы. Если хозяйка скупилась, то «бирик» падала и каталась по земле, проклиная ее и желая ей такого же приплода от ее скота и птицы. Женщины пытались вырвать клочок бороды у «бирик». Согласно поверью, если его весной положить под несушку, она приносила много яиц[5].
Театральные элементы присутствовали и в новогодних народных гаданиях: на бараньей лопатке, с помощью зеркала, узелков, хлеба.
Праздник «Мехкан Нана – Мать земли» отмечался ранней весной, перед началом весенних полевых работ. Сначала выбирали самую красивую девушку, наряжали ее, надевали на голову венок из цветов, которые девушки плели при лунном свете. Девушка – «Мехкан Нана» вела за веревку первотелку красной масти с надочажной цепью на шее. К рогам первотелки привязывали красные ленты. Ее сопровождали жители селения с пением гимнов, неся вино, хлеб и сыр. Процессия обходила селение и проходила к храму. Жрец трижды обходил вокруг храма, исполняя магические обряды, а затем приносил в жертву пробуждающейся природе корову[6].
Не менее красочными и насыщенными драматическим действом были праздники весеннего равноденствия и выхода плуга – «гуота йоду де». В день выхода плуга процессия с волами, пахарем и сеятелем выходила в поле до восхода солнца. Ритуальная запашка производилась после прочтения молитвы, затем в первую борозду с молитвой сеятель бросал семена. После этого присутствующие окропляли водой пахаря и сеятеля, желая друг другу хорошего урожая.
Настоящим театральным представлением был у чеченцев обряд вызывания дождя. Юношу окутывали ветвями, на голову надевали сноп из конопли или другого растения или мешок с отверстиями для глаз, обвитый зелеными ветками, и опоясывали веревкой. Его сопровождала группа подростков в вывернутых наизнанку тулупах, один из которых держал в руках конец веревки. Процессия ходила по дворам, хозяева обливали водой из кувшина ряженого, приговаривая: «Будь дождливым» и давали участникам обряда подарки. Ряженый, которого называли «къоршкъули», прыгал, кружился, танцевал, обрызгивая всех вокруг. Все остальные пели обрядовую песню:
Къоршкъули хIара ю!
ДогIа лохьа, Дела!
ХIуьрта-буьрта, ши буьртиг,
Даттинчохь йоькаш,
Кехь-кехь кIентий,
Хьекъийла хьан баба!
Это – Коршкули!
Дай, Боже, дождя!
Хурта-бурта, два зерна,
В масле шкварки,
Во дворе у тебя молодцы
Пусть расплодятся, бабушка!
Музыкой, песнями, танцами, юмором сопровождался и ежедневный нелегкий труд, особенно «белхи» – трудовая коллективная помощь односельчан одному из жителей селения в строительстве дома или сборе урожая. Обычно «белхи» превращали в самый настоящий праздник музыки и смеха. Юноши и девушки разыгрывали импровизированные спектакли, чему способствовали диалогические песни, которые исполнялись солистом и мужским хором, с одной стороны, солисткой и женским хором, с другой.
Настоящим театральным представлением были молодежные вечеринки – «синкъерам». Помимо гостей, юношей и девушек, на них обязательно избирался распорядитель – тамада, который имел под своим началом «гвардию», исполнявшую его приказы. На вечеринке обязательно присутствовал «шут», обычно из ее устроителей, «вдова», «плохой парень», который пытался устроить шутливую потасовку с кем-нибудь из гостей, «мудрый старец», дававший гостям смешные советы. Народные актеры часто настолько естественно играли свои роли, что люди, впервые видевшие подобные представления, воспринимали все происходящее как реальность.
Довольно драматичным и интересным зрелищем, которое содержало в себе музыкальный, танцевальный и театральный компоненты, была чеченская свадьба.
«Чеченская свадьба пародировала и имитировала царскую администрацию. Тамада – деспот в генеральских погонах – сидел за столом. Два толмача-переводчика переводили его «приказы», хотя тамада говорил на искаженном чеченском языке. Переводчики искажали смысл слов так комично, что люди не могли не смеяться. Гордая невозмутимость генерала-тамады, готовность его стражников посадить в тюрьму (в конюшню или курятник) любого «бунтаря» или «неугодного элемента» по приказу «его сиятельства» не только обеспечивали строгую дисциплину среди чеченцев, но и делали свадьбу веселой и увлекательной»[7].
Театральность, хотя и с трагическим оттенком, присуща похоронному обряду чеченцев, особенно ритуалу соболезнования.
Театром одного актера было исполнение чеченских героико-эпических песен – илли. Основная тематика этих песен – подвиги народных героев, мужская дружба, любовь, верность, благородство. Илли содержит все компоненты классической драмы: вступление, завязку, развитие действия и развязку[8]. Характерен для нее и диалог героев, который придает ей особый драматизм и психологизм. Профессиональный исполнитель героико-эпических песен – илланча должен был обладать не только музыкальностью и тонким чувством слова, но и актерскими способностями, так как исполнение сопровождалось мимикой и жестикуляцией. При этом илланча должен был передавать особенности характера и своего отношения к героям песни через передачу особенностей их голоса и дикции. Его слушатели были активными участниками этого представления. Они сочувствовали страданиям положительных героев «илли», восторгались их поступками и подвигами. И это совершенно естественно становилось частью представления.
Музыкальность, культ Слова, развитое чувство юмора были присущи чеченцам издревле. Именно поэтому чеченский театр с самого начала своего существования был связан глубокими корнями с народной культурой: музыкальной, духовной, смеховой, и прежде всего с народной драмой – театром джухургов и тюлликов.
Театр джухургов – это театр импровизированной комедии, буффонады, основными элементами которых были музыка, клоунада, пародийные танцы, пантомима. Кроме того, это был театр масок. В более ранние времена использовались в основном маски животных, а позднее и маски людей, выражавшие радость, удивление, печаль, злость. Обязательным элементом театрального костюма были шкуры животных, вывернутые наизнанку тулупы. Джухурги ставили небольшие комические пьесы на бытовые темы, на сюжеты из волшебных сказок, шуточные танцы и пантомимы.
Свои представления джухурги давали на общественных праздниках, свадьбах, часто совместно с выступлениями канатоходцев-пелхо. В Чечне, как и в других районах Северного Кавказа, были целые династии пелхо. Искусство хождения по канату воспринималось народом как нечто необыкновенное, волшебное. По всей видимости, в более древние, языческие времена оно имело магический, ритуальный смысл. Поэтому мусульманское духовенство на определенном этапе считало это искусство греховным.
Театр тюлликов – представителей особого суфийского общества, которое появляется в Чечне в конце XIX – начале XX века. Это было время зарождения в Чечне капиталистических отношений, когда рушились устои традиционного общества, основанном на идеологии всеобщего равенства. Усиливалось и углублялось социальное неравенство, разрушались патриархальные связи, основным мерилом состоятельности человека становились деньги. Все это сопровождалось кризисом нравственных ценностей, формализацией религии. Движение тюлликов было реакцией на вырождение многих представителей официального духовенства, которое проповедуя среди простых людей смирение и нравственность, сами были готовы ради денег оправдать любые действия власти и часто вели аморальный образ жизни. Критика тюлликов была направлена не на ислам и исламские ценности, как считали некоторые исследователи[9], а на религиозное ханжество и лицемерие, на предпочтение в религии внешней формы в ущерб внутреннему содержанию, что в принципе противоречило учению суфизма.
Репертуар тюлликов был достаточно разнообразным: пародийные песни, стихи, монологи, танцы. Но наиболее популярными были их театральные представления, в которых они пародировали существующие государственные институты, нерадивых чиновников, трусливых военных, алчных и лицемерных представителей духовенства.
Несмотря на богатые традиции народной драмы, в Чечне до 1917 года так и не появился профессиональный театр, хотя были попытки отдельных любителей театра поставить пьесы на чеченском языке. Например, бывший царский офицер, чеченец по национальности, Н.Б. Гаттен-Калинский, играл на сценах различных российских театров, пробовал себя в роли режиссера. После возвращения на родину создал в Грозном театральный кружок и осуществил постановку пьесы на чеченском языке собственного сочинения.
Первые театральные коллективы появляются в Чечне в 20-х годах XX века, в то же время создаются первые национальные пьесы: «Мюрид» С.Шадиева, М.Гайсанова, «Закон отцов» Исы Эльдарханова, Саида Бадуева, «Алибек-Хаджи Зандакский» Данилбека Шерипова, «Макажоевский имам» Магомета Яндарова, «Молодая жена старого мужа», «Шейх-Мохсум» Исы Эльдерханова. Эти произведения были первыми шагами в драматургии этих авторов, и поэтому не относятся к числу высокохудожественных произведений чеченской литературы. Но они, конечно же, представляют большую историко-культурную ценность как первые драматические произведения новой чеченской литературы.
Чеченский государственный драматический театр имени Х. Нурадилова открыт 1 мая 1931 года. У истоков его стояли такие известные режиссеры как В. Шатов, А.Туганов, А. Чхартишвили.
На сцене театра были поставлены произведения мировой классики: «Овечий источник» Лопе де Вега, «Слуга двух господ» Фридриха Шиллера, «Женитьба» Гоголя; грузинской драматургии: «Анзор» С.Шаншиашвили, «Ламара» Важа Пшавела, «Храбрый Кикила» Г.Нухуцришвили; пьесы чеченских авторов: «Золотое озеро», «Красная крепость», «Петимат», «Женитьба Цаэбы» Саида Бадуева.
Первым режиссером из чеченцев был Гарун Батукаев.
Со становлением чеченского театра связано начало творческой деятельности первых чеченских драматургов: Саида Бадуева, Арби Мамакаева, Билала Саидова, Халида Ошаева.
Одним из первых директоров Чеченского драматического театра был всемирно известный политолог Абдурахман Авторханов.
Актеры, подготовленные в лучших театральных вузах Москвы, Ленинграда, Тбилиси, Воронежа, регулярно пополняли творческий коллектив театра вплоть до начала 90-х годов.
И это тоже сыграло определенную роль в творческом своеобразии чеченского театра, так как каждый актер нес с собой опыт своей театральной школы, опыт своих педагогов: А. Васадзе, М. Минаева, Л.С.Горькой, С.Гушанского, В.Меркурьева, И. Мейерхольд, В. Стржельчика, И. Савельева. Хотя это и создавало определенные проблемы при режиссуре, но все же в результате творческого синтеза игрового опыта разных театральных школ, основывающегося на эстетических традициях чеченской народной культуры и родился чеченский театр. Театр, который с равным успехом может сыграть и бытовую драму, и фарс, и классическую трагедию.
Первые актеры чеченского театра: Тамара Алиева, Асет Исаева, Яраги Зубайраев, Халим Мусаев, Мовжди Бадуев, Халимат Мустопаева, Асет Ташухаджиева, Зинаида Исакова, вынуждены были первоначально преодолевать пренебрежительное отношение к людям искусства, свойственное чеченской ментальности. Они были настолько влюблены в свою работу, в искусство, что были готовы преодолеть все: и жизненные невзгоды, и бытовую неустроенность. Своей жизнью, своим творчеством они заставили уважать себя.
22 февраля 1944 года был отменен со второго акта спектакль «Петимат» по пьесе С.Бадуева, о чем объявил директор театра А.Хамидов. Чеченский театр разделил трагическую судьбу своего народа и был восстановлен лишь в 1958 году.
С конца 60-х – начала 70-х годов начинается новый расцвет чеченского театра. В театр возвращается после окончания режиссерского факультета Ленинградского института театрального мастерства и кинематографии Руслан Хакишев, приходят молодые актеры, выпускники театральных вузов Москвы и Ленинграда, а также студии при Чеченском театре: Ю. Идаев, Н. Хаджиева, М. Давлетмирзаев, М. Цицкиев, Д. Омаев, З. Багалова, Х. Азаев, З. Радуева, И. Джамаев, М. Дудаев, Б.-А. Вахидов, А.Гайтукаев, Х-Б. Исраилов, З.Айдамирова.
Именно на это время приходится наиболее плодотворный в творческом отношении период в истории театра. Поистине народной стала комедия А.Хамидова «Падение Бож-Али». Эта комедия сделала чеченский театр подлинно народным, а актеров, игравших в ней, народными героями. А. Дениев, М. Давлетмирзаев, З.Багалова, Р.Гичаева – их узнавали везде, в восприятии людей они стали ассоциироваться с героями, которых играли. Театральные залы были переполнены, люди просто плакали от смеха. Сутарби в исполнении гениального чеченского актера Альви Дениева был настолько органичен, естественен, что зрители смеялись просто при появлении его на сцене. Альви Дениева театральные критики называли «чеченским Чарли Чаплином».
Но все же это была национальная бытовая комедия с богатым, сочным, народным языком. Творческий потенциал театра к этому времени был гораздо мощнее, театру были нужны новые постановки, новая драматургия, в которой могли проявить свои возможности актеры самых разных дарований, было необходимо откровение…
Для чеченского театра таким откровением стала мировая классическая драматургия. «Сид» П.Корнеля, «Ричард III» и «Кориолан» В.Шекспира, «Маленькие трагедии» А.Пушкина, «Коварство и любовь» Ф.Шиллера, «Женитьба» и «Ревизор» Н.Гоголя, «Женитьба Бальзаминова» А. Островского совершенно по-новому зазвучали на сцене чеченского театра. И он засверкал новыми гранями, открыв в себе бездну творческих и профессиональных возможностей, и стал «театром, отличающимся «лица необщим выраженьем»[10].
Классика никогда не проходит в творческом плане бесследно для театра: или она выводит его на новый творческий и профессиональный, и даже духовный уровень, или низвергает его в пропасть серых театральных штампов и клише. Ведь только в классической драме человеческие страсти: любовь, ненависть, скупость, щедрость, преданность долгу или предательство, оставаясь личностными, индивидуальными качествами, становятся общечеловеческими категориями, поднимаясь над национальным, становясь понятными каждому человеку. И только в классике актер может по-настоящему проверить свое мастерство, заглянуть в свой внутренний мир, открыть для себя новые стороны своей человеческой сущности, возвыситься над повседневностью.
В трагедии П.Корнеля «Сид», поставленной на чеченской сцене М.Солцаевым, основной конфликт – это конфликт между общественным долгом и человеческим чувством. Но в трактовке М.Солцаева он приобретает характер фатальности, с которой Родриго (А.Гайтукаев) и Химена (Н.Хаджиева) вынуждены смириться. Это уже не внутренний конфликт героев трагедии, а жестокая реальность, суровым законам которой они вынуждены подчиняться.
И дон Диего (М.Давлетмирзаев), и Гомес (Ю.Идаев) также открываются в спектакле М.Солцаева совершенно по-новому. Гомес в исполнении блестящего чеченского актера Юсупа Идаева – это красивый, внутренне гармоничный человек, не чуждый милосердия и благородства, но все же неспособный подняться над условностями своей среды. Дон Диего М. Давлетмирзаева более сатиричен, это трусливый и злобный человек, для которого ложное понятие о гордости дороже жизни и счастья собственного сына. Как писал театровед К.Березин, М.Солцаев сумел найти неординарное, убедительное решение одного из величайших произведений мировой драматургии, столь редко появляющегося на сцене[11].
Творческим триумфом чеченского театра стала и постановка М.Солцаевым трагедии «Ричард III» В.Шекспира. Ричард III (актеры М.Цицкиев, М.Давлетмирзаев) в трактовке М.Солцаева – это не просто злодей (очень уродливый внешне по Шекспиру), а умный, красивый, мужественный человек. Трагедия его в том, что он живет в мире, в котором господствует Зло. Он во всем превосходит окружающих его людей и, действуя по законам этого мира, он становится воплощением Зла.
Событием в жизни чеченского театра стала постановка Русланом Хакишевым пьесы Федерико Гарсиа Лорки «Кровавая свадьба». Режиссеру удалось воплотить на сцене не только «бурное кипение страстей», но и передать пластику чувств героев драмы, очень удачно было решено художественное и музыкальное оформление спектакля. Этот спектакль пережил несколько постановок, в нем играли актеры разных поколений, но он всегда был праздником театрального искусства.
«Маленькие трагедии» А.Пушкина режиссер Р.Хакишев объединил общим названием «Пир во время чумы», а также образом Поэта (актер Муса Дудаев). Совершенно новое звучание приобретают пушкинские герои: одни становятся почти трагикомическими, к примеру, старый барон (актер Х.Азаев), герцог (актер М.Давлетмирзаев), Сальери (М.Давлетмирзаев) или более трагическими и возвышенными: Моцарт (актер М.Цицкиев). «Спектакль, поставленный Р.Хакишевым, раскрывает маленькие трагедии А.Пушкина как единое целостное произведение с единым героем — Поэтом, который может менять костюмы, времена и обличья, но неизменно будет нести идею независимости, непокоренности — идею свободы. И в чьем бы образе ни являлся Поэт — юного Альбера, гениального Моцарта или Вальсингама, за всю жизнь написавшего единственное произведение — гимн Чуме, всегда найдется для него свой царь, свой палач. Ибо конфликт лежит не в плоскости личных противоречий, а в несовместимости полярных, принципиально различных мировоззрений: «Гений и злодейство — две вещи несовместные»[12].
Наряду с классикой чеченский театр продолжает осваивать и фольклорный материал («Песни вайнахов», автор и режиссер Р.Хакишев) и национальную драматургию. В конце 80-х на сцене чеченского театра идут пьесы молодых чеченских авторов: «Черная коса» Л.Яхьяева, «Один лишь бог…» С.-Х.Нунуева, посвященные трагическим страницам истории нашего народа.
Спектакль «Песни вайнахов» — это новая веха в творческой истории театра. Профессор В.А.Сахновский-Панкеев писал о нем: « Спектакль «Песни вайнахов», в основу которого легли две старинные народные песни, суров, патетичен и очень красив. Р.Хакишев щедро использует древние ритуалы и бытовые обычаи, обращается к истокам – к народному мифотворчеству, к глубинным основам народной этики. На сцене возникает лиро-эпическое действо, не скованные какими-либо традиционными формами композиции и фабулы. Главным героем становится хор – в том высоком смысле, который придавали этому понятию древние…».
С начала 90-х годов Чеченский театр оказался в очень сложном положении, связанном с политическим кризисом в чеченском обществе.
С этого времени вплоть до 2005 года театр работал в экстремальных условиях: война, уничтожение театральных зданий и всей материальной базы театра, творческий кризис, связанный с отсутствием новых постановок, со сменой актерских поколений, проблемами режиссуры, отсутствие регулярного финансирования.
Сегодня у театра новая жизнь. В труппу пришли молодые актеры, которые принесли с собой новые идеи и веяния. Высокий профессиональный уровень труппы по-прежнему определяется творчеством классиков чеченской сцены: Дагуна Омаева, Хамида Азаева, Раисы Гичаевой.
Ярким культурным событием в жизни республики стала новая постановка Русланом Хакишевым в 2008 году пьесы А.Хамидова «Бож-Али». Она показала, что чеченский театр не только сохранил свой прежний профессиональный уровень, но и ушел далеко вперед в своем творческом развитии.
Художественным руководителем и главным режиссером театра является Руслан Хакишев, Заслуженный деятель искусств РФ, лауреат Государственной премии РФ и ЧР.
Выпускник Ленинградского государственного института театра, музыки и кино, ученик известного актера театра и кино В.Меркурьева, он начинал свою театральную карьеру актером драматического театра им. Х.Нурадилова. Его первые театральные постановки стали новой вехой в жизни чеченского театра. Они отличались глубоким психологизмом, музыкальностью, удивительной пластикой, завершенностью обрисовки характеров.
Русский драматический театр им. М.Ю. Лермонтова
Первый русский драматический театр в Грозном был открыт в 1904 году. В нем начинал свою карьеру театрального режиссера Евгений Вахтангов.
Русский драматический театр им. М.Ю. Лермонтова был основан в 1938 году, а имя великого поэта ему было присвоено в 1941 году.
В ноябре 1938 года состоялась первая театральная премьера – «Человек с ружьем» Н.Погодина. Чуть позднее на его сцене была поставлена пьеса «Кремлевские куранты» этого же драматурга. Театральной труппой были осуществлены постановки драм М.Ю. Лермонтова «Испанцы» и «Маскарад».
В 60-70-е годы репертуар театра был разнообразным: от мировой классики до пьес местных авторов.
Сегодня главным режиссером театра является профессор Мималт Солцаев, народный артист РФ, лауреат Государственной премии России.
Его вклад в развитие чеченской театральной культуры трудно оценить. В свое время на сцене Чеченского драматического театра им. Х. Нурадилова им были поставлены «Ричард III» и «Ромео и Джульетта» У. Шекспира, «Коварство и любовь» Ф. Шиллера, «Сид» П. Корнеля, «На всякого мудреца довольно простоты» А. Островского, «Из тьмы веков» Идриса Базоркина, «Человеческая трагедия» Имре Мадача, «И дольше века длится день» Чингиза Айтматова. Каждая из этих постановок была ярким событием в культурной жизни не только Чечни, но и России.
- [1] Народные актеры типа русских скоморохов.
- [2] Направление в суфизме, распространившееся в Чечне в период укрепления и последующей формализации ислама, представители которого выступали с резкой критикой ханжества и лицемерия официального духовенства. Эта критика выражалась и в сатирических стихах и песнях, и в виде театрализованных представлений.
- [3] Мадаева З.А. Народные календарные праздники вайнахов. – Грозный, 1990. – с. 20
- [4] Сулейманов А. Топонимия Чечни. – Нальчик, 1997. – с.76.
- [5] Мадаева З.А. Указ. Соч. с.31
- [6] Сулейманов С. Топонимика Чечни. – Нальчик, 1997. – С.107
- [7] Музаев Н. Новейшая чеченская литература на путях социалистического реализма. Цит. по кн. Айдаев Ю. – Чечено-ингушская советская драматургия. – Грозный, 1975. – с.23-24.
- [8] Айдаев Ю. Чечено-ингушская советская драматургия. – Грозный, 1975. – с.17.
- [9] Айдаев Ю. Чечено-ингушская советская драматургия. – Грозный, 1975. – с.29., Албакова Ф.Ю. Вайнахский театр от истоков к профессионализму. – Тбилиси, 1990, Автореферат канд. дисс., с. 8
- [10]Е.Зубкова. Классика на сцене Чечено-ингушского театра // Театр, №3, 1970.
- [11]Березин К. «Сид» Корнеля на чеченской сцене.// Театр, 1973, №1.
- [12] Зубкова Е. Классика на сцене Чечено-ингушского театра.// Театр, 1977, №2.