Ехал я как-то в маршрутке. В очередной раз, в самый обычный день, по своим самым обычным делам. Как это почти всегда бывает, маршрутка была заполненной, места для сидения были заняты людьми, в основном это были женщины. Я же, крупный мужчина, стоял у входной двери, держался за поручни, думал о своем. Как мне кажется, я ехал будто и не со всеми, не был частью данной маршрутки.
По моим наблюдениям, люди в маршрутке имеют привычку переглядываться по салону, неосознанно смотреть в сторону двери, когда кто-то входит в маршрутку или выходит из нее. А так же, отмечать такую данность - как соблюдение правил этикета наделенными этой обязанностью в глазах общества.
Я осознанно стараюсь не обращать на это внимание, с мыслью о том, что никому не нужны мои суждения о каких-либо явлениях в обществе.
В первую очередь они не нужны здравому смыслу, который я пытаюсь раз за разом взращивать в своей голове.
В общем-то, ехал я дальше.
Спереди, рядом с водителем, сидело два парня, сзади же все сидячие места были заняты женщинами. Я единственный стоял. Маршрутка останавилась на остановке, я немного отошел от входа, чтобы новому пассажиру было удобнее зайти. Зашел молодой парень, необычный для здешних мест внешнего вида, но деталь которая привлекла мое внимание - это была трость.
Молодой парень с тростью в руках, это было противоречиво.
Первой моей мыслью было, что ему бы необходимо сесть, потому что стоял он, мягко говоря, неуверенно. Я сразу заметил, что для него это была непростая задача. Но свободных мест не было, вставать никто не собирался.
Подумал я, ну не могут же люди, для которых обычным делом является осмотр нового пассажира, не заметить этого паренька.
Никто даже и не предложил ему сесть, хотя не все были людьми преклонного возраста.
На мгновение, я хотел сказать об этом, сказать, чтобы кто-нибудь дал сесть, возможно инвалиду, а возможно человеку с временной травмой, в любом случае это было бы добрым дело, хоть и небольшим, но все же. Почему-то я не стал говорить, возможно и сам проявил равнодушие, ведь не стал брать на себя эту маленькую и малозначащую ответственность, в виде просьбы или даже аккуратного призыва уступить.
Никто так и не уступил ему места. А ехали мы долго, точно так же и стояли.
Мне было неприятно это понимать, но все же я это принял и отпустил. В голове начала появляться некая мысль.
Наверное этот человек не соотвевовал некоему образу, некой привилегированной единице, которой мгновенно, по повиновению сердца, уступается место. Сердцем молодых и неокрепших умов, которые видят одно, но не видят другое. Которым комфортно соответствовать порядку, даже если они и не размышляли над ним как таковым и не задавали вопросов. Почему же взаимопомощь стала такой избирательной и вынужденной проходить проверку на соответствие с традициями.
Иногда четко отлаженная формальность приобретает очень важную и почти доведенную до фанатизма значимость, некое правило прочно укоренившееся в головах, порой объективно ничего не значащее и не имеющее действительной пользы. Оно может ослепить человека, глубоко верящего в правильность собственного следования ему.
